Владычица морей

- А может, время такое придет, когда подводки Курилы по всем морям да океанам плавать будут, - с мечтательностью сказал Яков. - Столько тайн мирового океана людям откроется! Такие подводки будут! На сто весел!

- Это ты хватил, - засмеялся Иван. - Чтоб такую ораву гребцов прокормить, с этакой подводкой целые амбары с харчами придется нырять заставить!..

Постепенно выявлялись и прибавлялись к открытым достоинствам подводки различные и многочисленные недостатки.

В холодные дни внутри судна не могло быть искусственного жара, и одеваться приходилось тепло всем, за исключением гребцов, которых весла грели. Спертый влажный запах дерева и пота пронизывал все. Подводку постоянно качало, глубина ее погружения была менее той, при которой волнение на поверхности не оказывало бы на судно никакого влияния. Едва можно было читать карту, так как единственный канделябр, допускавшийся на столике штурмана, света давал не шибко много, но еще более мешало, что от качки глаза не могли держать в фокусе написанное.

Однако главным недостатком была сырость. Да, подводка не пропускала внутрь себя морской воды, и вследствие того от дыхания на потолке быстро сгущались капли, которые падали сверху неприятным холодным дождем.

- Да, братцы! - удрученно сказал Иван, ежась от капель, попадающих ему за шиворот. - Ежели бы Курила и от этакой пакости нас оберечь сумел, цены бы нашему тектону не было! Недодумал корабельщик, в малостях не сообразил!

Один из гребцов самовольно усмехнулся.

- Смейся, смейся! - ухмыльнулся и Иван. - Хорошо тебе, братец, - голым по пояс сидишь, потом своим умываешься! - Он сунулся глазом в подзорную трубу, и щеголеватые пшеничные усики его снова дрогнули в озорной улыбке. - Глянь! Маркел по берегу скачет! Чистый гардемарин!

Яков приподнялся, ласково, но настойчиво подсунул Мягкова в сторону.

- Дай-кось гляну, - мягко сказал он.

Коричневыми и белыми зубцами по берегу торчали скалы, выше которых стояли, украшая зеленою хвоей безжизненность камня, высокие и стройные сосны.

Море отошло, оставив прибрежную полоску дна. В мокром иле копошились, шевеля водоросли, горбатые бо-коплавы. Под валунами в лужицах пыжились разноцветные асцидии. Местами распускали свои лучи яркие актинии, задыхаясь и виясь от воздуха. Голубые в темную крапинку яйца чаек фарфоровыми цветами пестрели по склонам утесов и скал. Среди бурых пучков водорослей медленно изгибали свои лучи морские звезды. Прибрежная полоса была усеяна разноцветными валунами - красными, белыми, черными, сизыми... Одни напоминали спящих на берегу медведей, другие - согнувшихся человечков, один вообще походил на диковинную двугорбую животину, задравшую вверх зубастую бугристую морду.

Меж валунов на лошади осторожно пробирался Маркел Плисецкий, не выпуская из виду рожок подзорной трубы, оставляющий за собой по ходу подводки узкие расходящиеся усы.

Заметив блестящее стеклышко и сообразив, что за ним наблюдают с подводки, Маркел что-то восторженно завопил, вскинул победно руку и едва не упал с лошади, шею которой немедленно охватил, но уже обеими руками. Видно было, как негодующе вскинулась и заржала лошадь.

- Чистый гардемарин! - ухмыльнулся Яков, неохотно уступая место у подзорной трубы своему капитану.

Мягков долго смотрел в подзорную трубу, потом сказал:

- Что-то Маркел нам сказать хочет... Табань! - скомандовал он. - Грузы на дно! Пустить в пузырь воздух!

После затхлого обездвиженного воздуха подводки свежий соленый морской ветер казался сладким. Иван Мягков выбрался на палубу, огороженную почти игрушечными леерами, встал, чтобы лучше слышать корабельщика.

...ааа... ееер! - донеслось с берега.

- Чего он? - высунулся по пояс Яков.

- Не пойму, - пожал плечами командир подводки.

- ...не-е-ер! - снова донесся с берега прерывистый

крик.

- Не пойму, - досадливо двинул плечами Иван.

- Что тут не понимать, - сказал, выбираясь на палубу догадливый Яков. Минер наконец прибыл. Кончились наши игрушки, пора уж и делом заняться!

Глава третья

1. МИНЕР

Минер был из донских казаков и плавал как рыба. Может быть, даже лучше рыбы. Иная рыба жирна да ленива, омута за жизнь не покинет, казак же не таков. Был он невысок, кряжист, черноглаз, волосат и по-южному говорлив. Звали тридцатилетнего минера Григорием Суровикиным, и происхождением он был из тех хозяйственных и храбрых поселенцев, что обосновались в свое время на реке Чир. Казачьи кровя Суровикина угадывались и в прищуре жгучих глаз, и в легкой кавалерийской кри-воногости, и в том, как лузгал он тыквенные семечки, держа руку на отлете и с ловкостью закидывая те семена в рот на довольно большом расстоянии.