Владлен Бахнов

Но ведь точка опоры весь прошлый год оставалась неиспользованной. И в этом году в целях всемерного пресечения бесхозяйственности точку опоры у НИИ забрали. А без нее с одним рычагом планету ни за что не сдвинешь. Даже пробовать нечего.

Опять отругали ученого. И в следующий раз, учтя ошибки прошлых лет, НИИ послал заявку и на точку опоры, и на рычаг.

Послал заблаговременно, в целях своевременного оформления.

Во Всехвсемснабе заявку внимательно изучили и в целях всемерной экономии урезали: точку оставили, а рычаг сократили. Тем более что весь прошлый год рычаг в НИИ шлялся без дела и даже стал ржаветь…

И опять молодому ученому пришлось начинать все сначала. Снова пришлось доказывать, что если ему дадут и точку, и рычаг, то он сдвинет земной шар.

И до того он издергался, до того нервы себе истрепал, что стал на людей бросаться и бюрократов чуть ли не бюрократами называть.

Ну, тут, конечно, и бюрократы обиделись: они ведь тоже люди, особенно в неслужебное время.

— Раз так, — говорят, — не дадим тебе ни точки опоры, ни рычага. Попробуй-ка без нас земной шар сдвинуть! Нет уж, пока мы здесь, не видеть тебе сдвигов как собственных ушей!

И вот уже сколько лет прошло, Земля на месте держит-си. И бюрократы тоже.

А с другой стороны, если хорошенько подумать, то зачем нужно планету сдвигать? В каких целях? В целях всемерного — чего?

Так бюрократы и спасли земной шар!

СОГЛАСНО НАУЧНЫМ ДАННЫМ

Я проснулся поздно ночью от какого-то громкого дребезжащего звука. Не открывая глаз, я старался определить, что это за непонятный звук. И наконец догадался: кто-то настойчиво стучал ко мне в окно.

Это было странно. Это было очень странно, если учесть, что живу я на тридцать шестом этаже. Чертыхаясь, я вскочил с постели и раздвинул шторы. За окном, недалеко от подоконника, стоял человек. Вернее, он не стоял, а почти неподвижно висел в воздухе. А над головой этого странного человека серебристым нимбом вставала луна, заливая холодным светом его гладкую покатую лысину.

Признаться, я несколько опешил. А тот, за окном, увидев меня, радостно замахал руками и, словно потеряв равновесие, резко взмыл вверх, затем промелькнул, падая вниз, и, наконец, опять повис передо мной, заняв исходную позицию.

— Что вы здесь делаете? — строго спросил я, приоткрыв форточку.

— Сейчас я вам все объясню. — Он приблизился к форточке. — Если я не ошибаюсь, вы астроном?

— Ну и что?

— Вы специалист по инопланетным цивилизациям?

— Да. — сказал я, все более удивляясь его осведомленности.

— Чудесно. Вы именно тот человек, который мне нужен. Ведь вы человек, да?

— Разумеется.

— А я турианин, житель планеты Тур. Вам это что-нибудь говорит?

— Н-нет…

— Ну это неважно. Вероятно, у вас наша планета известна под другим именем. А кстати, как называется ваше небесное тело? — спросил он, пытаясь просунуть голову в форточку.

— Земля.

— Зем-ля? Земля! Впервые слышу. Но дело не в этом. Если бы вы соблаговолили впустить меня в помещение…

— О конечно, конечно! — Я поспешил гостеприимно распахнуть окно: дальше разговаривать с инопланетным гостем через форточку было бы просто неприлично.

— Весьма признателен, — церемонно раскланялся турианин и, старательно вытерев ноги о подоконник, впорхнул в комнату.

Одет он был несколько облегченно. Яркие полосатые плавки с кармашками на кнопках да резиновые лягушачьего цвета ласты — вот, пожалуй, все, что было на нем. Если нс считать вытатуированного на правой руке слова «Катя», и на левой — «Зина».

— Разрешите, я присяду, — устало сказал он и, опустившись в кресло, закрыл глаза. — Просто не верится, что в уцелел. Звездолет потерял управление. Мы падали целую вечность и, наконец, прошлой ночью врезались в вашу планету. Ведь ваше небесное тело — планета, да? — вдруг встревожился турианин.

— Конечно, планета.

— Ах как хорошо!.. К счастью, мы упали в море или в пот… Как у вас называются самые большие водоемы?

— Океан.

— Да, да. Мы упали в океан и пошли ко дну. Из всего типажа спасся только я один. Это ужасно, ужасно…

Если бы я не видел собственными глазами, как этот человек запросто прогуливался по воздуху на уровне тридцать шестого этажа, я бы, конечно, не поверил его рассказу. Но. черт возьми, я же видел…

И тут мой гость, будто уловив мои мысли, открыл глаза и внимательно посмотрел на меня.

— Простите, — сказал он, — как называется то чувство, которое в данную минуту выражает ваше лицо?

— Скорей всего, удивление, — признался я.

— А что вас удивляет?

— Очень многое. Например, когда вы успели выучить наш язык? Разве это не удивительно?

— А разве не удивительно, что я вообще похож на человека? Вам приходилось встречать на других планетах существа, внешне похожие на людей?

— Нет.