Владлен Бахнов

Верьте, а хотите и не верьте.
Утверждаю, сам не зная как.
Я рожден от киевского ветра.
Кто не верит, значит, тот дурак.
Мой отец — вот этот самый ветер,
А интеллигенция мне мать.
Потому-то лучше всех на свете
Я стихи умею понимать.
Я могу, взлетев, усесться в лужу
И опять подняться в небеса.
Потому что не всегда как нужно
Ветер славы дует в паруса.
Столько есть ветров, что нам ужасно.
Ветер в каждой есть моей строке.
А поэзия — прекрасный насморк.
Схваченный на этом сквозняке.
Я вполне запутанный, но все же
Не смотрите косо на меня,
Я хороший, я такой хороший.
Что наверно — самый лучший я.
Те ж, что говорят, что Мандель плохо
Пишет гениальные стихи.
Те враги России и эпохи.
Самые опасные враги.
За свои стихи я не в ответе.
По секрету сообщу молве,
Потому что их навеял ветер.
Бесконечный ветер в голове.
Лучше не хвалите, не жалейте,
Я покамест дым лишь без огня.
Вынесите вы меня на ветер.
Чтоб сильней проветрило меня!

1945

Александр Межиров Как делили сухарь

Мы
стоим
на немыслимом
рубеже.
Мы в болоте, в кювете, в колодце
живем!
Тридцать третью ночь мы не спим,
И уже
Тридцать третий день не едим и не
пьем!
Разрываются мины в моем блиндаже
И в стотысячный раз разрывают меня.
Мы стоим,
повторяю,
на рубеже,
И как сказано выше, тридцать три дня!
Отсюда не выйдешь! Здесь огненный
шквал!
Здесь ни книг, ни кино, ни театров нет!!!
Наш кювет в окруженье глухое попал,
И обложен блокадою наш кювет.
И вдруг старшина, таежный глухарь,
Танком раздавленный, встал с земли.
Вынул из-под танкетки сухарь
И приказал:
— Дели!
Мы грызли зубами, кололи штыком.
Прикладами брали его на прицел.
Рубили лопатами и топором.
Я даже попробовал
сапогом.
Но сухарь оставался цел!
Его мы — под танки и под обстрел.
Прошел ноябрь,
декабрь,
январь,
Но бродяга-сухарь оставался цел.
Оставался цел
матерый сухарь.
А ночью под пулеметным огнем
Пробежала мышь по лесам, по полям.
Взмахнула хвостищем, и этим хвостом
Разрубила матерый сухарь пополам.
Мы стояли вокруг, зубами скрипя.
Мы точили о зубы стальные штыки!
Вот постойте, немного приду в себя
И опять
напишу
про сухарь
сти —
хи!

1945

Виктор Урин Уриниоза викторическая

И ты над лужей сделался валетом.

И дождь козырной бьет тебя десяткой,

Злое терпенье зрячих минут…

На морозе немыслимоградусном…

В девятьсот сорок славном году…

Счастьеград…

Солнцеворотка…

Было, Лидка, было,

А теперь — нема!

В. Урин