Владлен Бахнов

Как я уже говорил, отец не любил общаться с начальством. Не только просить, но вообще общаться, входить в контакт. И объяснялось это не только его характером (хотя, конечно, и им!), но и некоторыми особенностями тех. кто тогда сидел в начальственных креслах. Во всяком случае, в Союзе писателей.

Все это были люди системы. А система, как мы еще помним, была такова, что усидеть в начальственном кресле можно было только чем-нибудь себя запятнав. Участием в коллективном письме против Солженицына, в травле и исключении из Союза лучших писателей, в шельмовании «метропольцев», и так далее, и так далее. Ко всему этому отец относился очень серьезно. Один из его старинных друзей (подчеркиваю: друзей) выступил по телевидению против Солженицына, когда того выдворили из страны, — отец стал его избегать.

Впрочем, среди друзей таких оказалось немного.

В декабре 84-го он написал такие стихи:

С волками жить, так уж по-волчьи выть!
Но как ни вой, коль разобраться толком.
Ты все ж не станешь настоящим волком.
Забыв, что можно человеком быть.
Но если ты проявишь волчью прыть, —
Глядишь, тебя, пожалуй, примут в стаю.
И ты, приткнувшись скромно с краю.
Добычу будешь сытную делить.
С волками выть — по-человечьи жить…
Нет, я другой такой страны не знаю.

Отец не хотел ни проявлять «прыти», ни даже близко подходить к этой «стае».

Просить можно только у своих. Те, к которым ему советовали идти — даже ведь не просить, а вполне законно качать права — были чужими.

Сейчас вспоминают: некоторые из них были вовсе не плохими людьми. И если могли, действительно старались помочь.

Тогда, впрочем, тоже так говорили. Отца это не смогло переубедить.

К перестройке он уже выдохся. Пришли болезни. Ему не писалось. Тем не менее он ежедневно по нескольку часов сидел за письменным столом.

Дело было, конечно, не только в здоровье. Зашаталась и пала система — главный предмет его сатирического внимания. как думал он о себе и о своем творчестве.

Та самая стена, о которую он всю жизнь колотился лбом.

К этому требовалось привыкнуть — перестроиться самому.

Только что в себе перестраивать? Сознание? Опыт? Творческий дар? Умение видеть оборотную сторону любой медали?..

Хотя система системой, но писал отец все-таки не о ней. Как ни банально это звучит, но писал он о жизни. О ее иронии, парадоксах, бесконечном смешении добра и зла, глупости и разума, причин и следствий, кажущихся закономерностей и знаменитого, причем не только русского, «авось». И о разных людях, которые вынуждены жить — и выживать! — в этих странных, смешных, изнурительных, неописуемых, но всем знакомых обстоятельствах.

В обстоятельствах жизни.

За последние годы у отца составился цикл стихов, который он назвал «Послесловие к роману «Дон Кихот». Там есть «Монолог Санчо Пансы», «Монолог Дульцинеи», «Монолог стада» и другие. Есть там и «Монолог Дон Кихота» — напоследок хочу процитировать его целиком: