Владко

Да, пленный снайпер, очевидно, не боялся. Он сидел все так же спокойно, переводя глаза с адъютанта на переводчика, словно проверяя, как воспринимают они его ответы. Где-то далеко в глубине его острых глаз пряталась едва заметная улыбка. Том Даунли снова отметил в себе какое-то непонятное чувство уважения к этому человеку. У него мелькнула мысль: «А хорошо и любопытно было бы поговорить с ним без переводчика, откровенно, как говорят наедине… жаль, это невозможно, ведь я не знаю его языка…»

Том Даунли нажал кнопку звонка и сказал конвоирам:

— Возьмите пленного и отведите назад. Сейчас я закончил. Вернетесь с ним через час.

Конвоиры увели пленного снайпера. Вслед за ним ушел и переводчик. Том Даунли пожевал давно погасшую сигарету и сказал себе:

— Собственно, его незачем допрашивать. Вряд ли удастся извлечь из него какие-нибудь сведения о его части или что-либо еще. Но дело не в этом. Главное вот что: ведь у них там немало таких же Петров Черненко… И таких Черненко не возьмешь никаким танком… даже — прыгающим, изобретенным Диком Гордоном… Так вот какие они, эти красноармейцы?.. Гм… интересно, интересно… Но куда подевались мои спички?..

И, закуривая, Том Даунли ощутил какое-то беспокойство, вспомнив, как спокойно и свободно закуривал свою сигарету пленный снайпер.

БОМБЫ И РАДИОВОЛНЫ

Прорвались… Прорвались…

Лейтенант Гагарин остро чувствовал, как бьется его сердце, как горячими ударами гонит оно кровь, как пересыхает горло от волнения. Он открыл маленький стенной шкаф, достал бутылку с коньяком, расплескивая, налил рюмку и выпил. Огненная жидкость опалила желудок. Гагарин вновь посмотрел в окно: да, это — Советский Союз, это — Россия!..

Автожир генерала Ренуара быстро несся на высоте двух с половиной тысяч метров над лесами и полями. А впереди него, снова, как на параде, как когда-то, во время воздушной атаки из Кустамяки, — плыли в строгом шахматном порядке металлические бездушные чудовища — аэроторпеды. На сей раз в составе воздушной экспедиции генерала Ренуара не было истребителей; генерал решил, что они не понадобятся. Несколько автожиров, которые возглавляла машина самого Ренуара, эскадрилья бомбовозов, к тому же и не тяжелых, а маневренных и быстрых бомбовозов последней конструкции, не уступавших в скорости истребителям — и аэроторпеды, сто двадцать аэроторпед. Таков был состав второй воздушной экспедиции генерала Ренуара.

На этот раз генерал Ренуар не ошибся. Он хорошо взвесил все «за» и «против». Действительно, советская граница не была целиком защищена смертоносными голубыми лучами. И в самом деле — прожекторы защищали преимущественно пограничную линию в непосредственной близости от Ленинграда. И генерал Ренуар хорошо выбрал направление. Экспедиция двинулась в путь, поднялась в воздух и на большой высоте проплыла над Лимитрофией, страной, которая до сих пор не открывала военных действий против Советского Союза. Один из штабных генералов Первой армии пытался возражать:

— Нельзя отправлять экспедицию в воздушное пространство нейтральной страны, нужно запросить ее разрешение…

Генерал Ренуар иронично рассмеялся…

— Играетесь в международное право?.. Вы еще о Бельгии вспомните, об исторических примерах… Нет, господин генерал, нам не до этого. Лимитрофия даже не заметит нашей экспедиции. А если и заметит, то это — ее дело. Лими-трофии, уверяю вас, лишь доставит удовольствие небывалое зрелище: гигантский воздушный флот пронесется высоко над этой страной. Конечно, она даже имеет право протестовать. Но. я надеюсь, что определенные круги охотно и авторитетно укажут лимитрофскому правительству его место и объяснят необходимость не вмешиваться в чужие дела…

Генерал Ренуар добился своего. Экспедиция вылетела. Крошечную Лимитрофию воздушные аппараты пересекли, почти не заметив ее. А если сама Лимитрофия и заметила экспедицию, то она все же получила возможность лицезреть редкую и странную картину. Высоко в небе неслись механические птицы, такие маленькие, если смотреть на них с земли. Они летели живописными звеньями, стайками, на некотором расстоянии друг от друга. И трудно было представить, что эти красивые птицы несут с собой смерть и разрушение.

Скоро Лимитрофия осталась позади. Поползли беспокойные минуты ожидания, когда в любую секунду можно было столкнуться с неожиданным сопротивлением. Экспедиция приближалась к советской границе.

Генерал Ренуар, внешне спокойный, стоял у окна и пристально всматривался вперед, используя все возможности, которые давали ему окуляры авиационного бинокля. Нет, путь был свободен!.. Разве можно было считать сопротивлением стрельбу из пулеметов и винтовок, несколько залпов зенитных батарей, которыми ответила советская граница на появление экспедиции? Мелочи, не стоящие внимания. Пули не способны были пробить броню не только аэроторпед, но даже автожира. А снаряды зенитных пушек?.. Неожиданность атаки с лимитрофской границы лишила советскую армию возможности организовать контрудар. Экспедиция прорвалась без каких-либо потерь. Ни одна машина не выбыла из строя.