Владимирская

– Вижу, Тамерлан, слышу. Очень хорошо тебя слышу, Железный Хромец. Лучше, чем ты слышишь Ее, ...ты очень живописно обрисовал Ее, спасибо тебе за это... Она похожа на ту, на доску нарисованную, на которую плевал твой Великий визирь, на которую не плюнул тот пленник из-за чего ты, якобы и идешь покорять эту страну?.. Не сверкай глазами, отвечай, по-ве-литель. Похожа?!

– Как две капли воды. – Не узнал своего голоса Тамерлан. И никто из окружающих не узнал, аж вздрогнули все разом военоначальники великого полководца. Великий завоеватель, будто кукла заведенная, отвечает быстро-быстро (и слюну сглатывая!) И не кому-нибудь, Огрызку!.. – «как две капли воды...» И вперяется взглядом владыко вселенной в поганого Огрызка, будто впервые видит, будто нашел чего-то в его шутовском облике, нечто такое, что вот так вот перекорежило его всего. А и то, – военачальники сейчас, глянув на Огрызка и впрямь не узнавали его, никогда так не смотрел Огрызок, а тем более на кого?! – на владыку мира, да и вообще!.. никто ведь никогда веди и не видел взгляда Огрызка, потому что не было его, взгляда, потому что никогда никому не смотрел в глаза законченный подонок Огрызок, всегда его глазки бегали. И вот, не мигая, уверенно стоя, глядит прямо в испепеляющие глаза своего повелителя.

– Не пялься на меня так, Тамерлан, и не зови меня больше Огрызком, спасибо тебе, ты возвращаешь мне имя.

– И как же теперь тебя величать?

– Не надо меня никак величать, обойдемся. Она найдет как меня поминать, а я не знаю, не помню. Но я больше не Огрызок.

– Так кто же ты? – рявкнул Тамерлан. И тут же будто опомнился, головой туда-сюда забодал-закачал, да что же это происходит, с кем я говорю...

– Со мной, – тихо сказал бывший огрызок, так сказал, что будто морозом страшным, мгновенным, прошлось по нутру Тамерланову, и внутренний голос угадал «со мной»... Да кто ты вообще...

– Меня слушай Тамерлан, а не великого визиря, уходи, Она – не шутит.

– А может не было Ее, Огрызок, а? Великий визирь вон так и говорит.

– Он врет.

– Он никогда не врет.

– Он врет сейчас.

– А зачем ему врать сейчас?

– Об этом спроси у него сам. Думаю ответа ты не получишь.

– Хаим, что ты на это скажешь?

– Мне не о чем говорить с Огрызком, государь, я поражен, что с ним говоришь ты.

– Я тоже поражен, Хаим. Поражаться есть чему, Хаим. Представляешь, Огрызок принял решение, сочетание этих слов не возможно, решение он может принять только о том, как стибрить перстень, а потом залезть на такую на одну моих наложниц, за что кара однозначная для всех – смерть. Он знает это, Хаим, и он идет на этот риск каждую ночь, хотя он прохвост знает, что именно его-то я за это не казню. Ты рисковый человек, а, Огрызок?

– Нет, Тамерлан, я трус, это известно всем, и тебе больше всех. Прости меня за наложниц. Но если ты еще раз назовешь меня Огрызком, я плюну в твою морду и не буду растирать плевок полотенцем, как растирал его на той доске твой великий визирь.

Это было уже слишком, это было сверх всякой меры, а Огрызок – улыбался. И это было вообще вне всех мер.

– Ты пил вчера... – и не назвал Тамерлан его Огрызком.

– Да, Тамерлан, и ты это знаешь, это знают все, потому что пил я каждый день.

– Может ты с похмелья рвешься на кол?

– Похмелье кончилось, Тамерлан. Лучше на кол от твоей руки,.. Хаимчик, пару бриллиантов со своего кола не подбросишь?.. Чем смерть о Нее в твоем походе на Москву.

– И чем же предпочтительнее мой кол? Пару бриллиантов я на него наклею.

– Твой кол предпочтительнее тем, что смерть на нем, это жизнь с Ней.

– Это ты с сегоднешнего похмелья решил?

– Да Тамерлан, после этого я увидел тебя, ты сам меня позвал, как позвал всех. Вот они стоят перед тобой, с ума сходят, думают, а не рехнулся ли наш поливелитель. Только Хаим так не думает, он-то знает, да весело мне Тамерлан. И на колу, которого мне не избежать смеяться буду. Спасибо тебе Тамерлан. Вот оно как бывает, видишь, какая причудливость случается, это Она меня позвала твоим истерическим голосом. Испугался повелитель вселенной? Правильно испугался. Я сам испугался, тебя увидав. Да, Тамерлан, только тебя увидав сегодня таким, каким ты сейчас есть, услышал я Ее голос. Ко мне! Столько, сколько святотатств в жизни сделал, ты меньше городов взял, Тамерлан... Хоть сотня блаженных Августинов напевало бы мне этакое свое святошеское, рассмеялся бы только. И смеялся. За этот смех сегодняшний кол и будет мне ответом. Тебя мне надо было увидеть было таким, Тамерлан, каков ты сейчас. Не подвержен никаким галлюцинациям сонным полководец Тиму. Глаза и уши Тамерлана видят только то, что есть на самом деле, нет в мире большего реалиста, чем Тамерлан, иначе этот мир бы не лежал бы у его ног. Еще минуту назад и не думал я, что смогу вот такое сказать. Да какое там сказать – подумать. О чем можно думать, слезая твоей наложницы, Тамерлан, самой красивой женщины мира. И тут я увидел тебя. И увидев тебя, понял я, что ты действительно видел и слышал Ее. Ты сейчас смотришь на меня и чувствуешь, что я прав. Может ты все-таки не посадишь меня на кол, Тамерлан?