Владимир Высоцкий. Жизнь после смерти

Научные подходы к изучению творчества любого писателя многочисленны по своему разнообразию. Графики, диаграммы, схемы… Профессору В. Новикову доступен весь арсенал. Из одной статьи в другую пересказывает Новиков шутку Высоцкого о том, что он собирается довести количество своих спортивных песен до сорока девяти – как в «Спортлото». Ну как не воспользоваться такой возможностью еще раз попробовать засунуть поэзию Высоцкого в схему. А размерчик подсказан самим поэтом: 7x7=49. Если просто взглянуть на схему-таблицу, ничего не понять. Но Новиков дает пространный комментарий, и вся поэзия Высоцкого «как на ладони».

Оказывается, Высоцкий не просто сочинял песни на подвернувшуюся под руку тему или заказ, а «выстраивал определенные смысловые ряды»! В приводимой таблице сверху вниз следуют условно выделенные тематические циклы Высоцкого, а справа налево разворачивается проблемно-философская координата его художественного мира. Имеется в виду, что каждая песня, каждое стихотворение Высоцкого потенциально попадает в одну из сорока девяти клеток.

Категорически не согласен с таким подходом «систематизации поэзии» высоцковед Ю. Тырин: «Однажды я писал, что построение каких бы то ни было реальных схем «тонких тематических и проблемных связей» (Новиков), безусловно существующих между произведениями, и не только у Высоцкого, – бесперспективно: это будет фантазия любителя, а не вывод исследователя».

Такого же мнения придерживается А. Гордейчук: «Раскладывать по полочкам наследие какой-либо выдающейся творческой личности – занятие изначально неблагодарное и малопродуктивное».

Другая проблема некоторых авторов – явная смысловая «перегрузка» поэзии Высоцкого, поиск «черной кошки в темной комнате» либо несуществующей «фиги в кармане». Ярким примером подобного «исследования» может служить книга Я. Кормана «Владимир Высоцкий: ключ к подтексту» (Ростов-на-Дону, «Феникс», 2006), в которой автор «предлагает ряд новых, неожиданных прочтений хорошо известных текстов» и находит то, что поэт и не думал прятать. По мнению Я. Кормана, почти все песни Высоцкого диссидентского толка и написаны под девизом: «Я и Власть». Каждый находит то, что ищет. Из интервью Высоцкого Итальянскому телевидению в мае 1979 года: “Мне часто присылают письма, в которых спрашивают: «Что вы имели в виду под той или иной песней?» Ну, что я имел в виду, то я и сказал. Но очень многие люди склонны находить в этих песнях свое – то, что им ближе, то, что им дороже. Или склонны находить в меру своей испорченности иногда то, чего я вовсе не имел в виду: песня и так сама по себе достаточно сложна и остра, а они находят там нечто еще такое, что бы им хотелось там увидеть или что им показалось, – чего я, конечно, в виду не имел. Ну а в связи с этим я написал в ответ на все письма (потому что я каждому не могу ответить) такую песню, в которой есть строки «Спасибо вам, мои корреспонденты, что вы неверно поняли меня»”.

Известно, что художник всегда, если он не ангажирован самой властью, антагонистичен любой власти, какой бы прогрессивной она ни была или ни казалась таковой. Но аналитиков творчества того или иного художника подстерегает опасность отождествления власти и существующего строя. И если говорить о творчестве Владимира Высоцкого в существовавших обстоятельствах, то два полюса, бывших очевидными для подавляющего числа советских людей, очевидны были и для Высоцкого: строй для него – со знаком «плюс», власть для него – со знаком «минус». Вот почему Высоцкий никогда не был антисоветчиком, вот почему он не стал диссидентом. И он не только не был противником советского строя, но, как и многие, гордился им, его достижениями.

Высоцкий не был ни скрытым, ни явным антисоветчиком; не был он и диссидентом и с «фигой в кармане» не жил. Ореол мученика и страдальца ему тоже не подходит. Он весь жил советской эпохой. В нем нет ерничанья и презренья к этой эпохе. Глубокая любовь и безоговорочная преданность России сопереживалась им с не менее глубокой болью к России советских реалий. Это была конструктивная ирония человека, находящегося внутри этой эпохи, живущего вместе с ней, желающего не свергнуть существующую власть, а помочь ей измениться в лучшую сторону. Его творчество – обычный, естественный конфликт большого художника с тоталитарной властью. Ни больше, ни меньше.