Владимир Святой [3-е издание]

Владимир наконец вспоминает о своем прежнем намерении принять христианство. «Скажите царям так, — сообщает он посланникам императоров. — Я крещусь, ибо прежде испытал закон ваш, и люба мне вера ваша и богослужение, о котором поведали мне посланные нами мужи». Однако Владимир ставит условие: он примет крещение лишь после того, как в Корсуни появится греческая принцесса.

Императорам с большим трудом удается уговорить Анну принять предложение русского князя. Царевна прибывает в Корсунь, где ее торжественно встречают жители. Однако крещению Владимира предшествует еще один эпизод, содержащий новый агиографический мотив. Князя внезапно поражает тяжелый недуг, болезнь глаз. Царевна Анна посылает к князю, призывая его скорее креститься: только в этом случае он сумеет избавиться от болезни. Владимир наконец повелевает крестить себя. После этого корсунский епископ и священники, прибывшие в Корсунь вместе с Анной, предварительно совершив обряд оглашения, крестят князя. «И когда возложил епископ руку на него, тотчас прозрел Владимир».

Так рассказывает о крещении князя Владимира «Повесть временных лет». Мы уже имели возможность заметить, что этот рассказ носит сложный и, очевидно, составной характер. Крупнейший исследователь русского летописания Алексей Александрович Шахматов, посвятивший разбору летописного сказания отдельную книгу, предположил, что в нем соединены различные и к тому же противоречивые источники, которые составителю летописи пришлось согласовывать между собой. По мнению А.А. Шахматова, использование в дошедшем до нас рассказе нескольких агиографических тем (обращение вследствие проповеди, обращение вследствие испытания вер, обращение вследствие чудесного избавления от недуга) указывает на искусственность рассказа в целом: каждая из указанных агиографических версий, очевидно, ведет к самостоятельному рассказу об обращении князя в христианскую веру. Так, по мнению исследователя, проповедь философа в соответствии с законами жанра должна была заканчиваться рассказом о крещении князя Владимира, однако в результате переделки под пером редактора-составителя этот рассказ превратился в начальную часть большого летописного сказания. Шахматов выявил и ряд связок внутри летописного повествования, служащих для согласования противоположных версий. Такими связками он признавал фразы Владимира: «Пожду еще мало» (переход к рассказу об испытании вер); «Где крещение примем?» (переход непосредственно к «Корсунской легенде»)^{197}.

Возможно, выводы Шахматова несколько прямолинейны. Противоречия в источниках (по крайней мере отчасти) могут отражать и действительные колебания Владимира в отношении к христианству, и даже в какой-то степени особенности византийской богослужебной практики (см. об этом ниже). Но и пренебречь выводами ученого-источниковеда нельзя. Составленное спустя значительное время после смерти Владимира (в середине или второй половине XI века) летописное сказание, по-видимому, вобрало в себя различные источники — как письменные (предшествующая летописная «повесть» о крещении Владимира, «Речь Философа» и др.), так и устные (воспоминания о корсунском походе, местные корсунские предания о пребывании в городе Владимира и Анны и т. д.). Как мне кажется, в летописном повествовании различаются по крайней мере два разновременных и разнохарактерных пласта — один из них связан с переговорами князя Владимира с посланниками византийских императоров в Киеве, другой — с событиями в Корсуни. Их переплетение и дало современный вид сказанию о крещении князя Владимира.

Отметим еще одно важное обстоятельство. «Корсунское сказание» (со всеми указанными особенностями) сохранилось не только в составе летописи, но и в виде особого сочинения, встречающегося в рукописях, — «Слова о том, како крестися Владимир, возмя Корсунь» («Слово о крещении Владимира»). Этот памятник изучен слабо; достаточно сказать, что он опубликован всего по одному (и, кажется, не лучшему) списку^{198}. Его взаимоотношения с летописью не вполне выяснены. Как представляется, «Слово…» действительно восходит к летописи, но отражает более ранний летописный текст, нежели дошедший до нас в составе «Повести временных лет»: так, в «Слове…» отсутствует ряд очевидных позднейших вставок, отразивших работу редакторалетописца 70–80-х годов XI века^{199}. Используя летопись при реконструкции событий конца 80-х годов X века, следует различать первоначальный текст «Корсунского сказания» и позднейшие редакторские добавления.

Летописная (корсунская) версия крещения князя Владимира была принята всеми позднейшими русскими источниками — летописями, различными редакциями Жития князя Владимира. Но в древности (в XI — начале XII века) эта версия была далеко не единственной.

Уже в XI веке в Киеве действительно спорили о месте и обстоятельствах крещения князя Владимира. Подробно пересказав «корсунскую легенду», летописец с явным неодобрением замечает:

«Несведущие же говорят, будто крестился Владимир в Киеве, иные же говорят — в Василеве, а другие иначе скажут»^{200}.