Владимир Святой [3-е издание]

Другая версия еще более романтична. Однажды, в двенадцатилетнем возрасте, Олав встретил на новгородском Торгу (скандинавские саги сохранили древнерусское название главной торговой площади Новгорода) человека, когда-то, еще у эстов, убившего его воспитателя Торольва. Убийца, некий Клеркон, был узнан по топору, принадлежавшему Торольву. Олав выхватил топор из рук Клеркона и зарубил эста. Но тем самым он нарушил закон, согласно которому жизнь любого человека, пока он пребывал в Новгороде, считалась неприкосновенной. «В Хольмгарде была такая высокая неприкосновенность мира, — рассказывал об этом знаменитый исландский поэт-скальд XIII века Снорри Стурлусон, — что, по закону, следовало убить всякого, кто убьет неосужденного человека». По совету Сигурда, Олав бежал к княгине и рассказал ей всю правду о себе. Та приняла мальчика под свое покровительство и повелела созвать своих воинов в полном боевом вооружении. Они должны были преградить дорогу людям, бросившимся преследовать Олава. «Княгиня владела половиной дружины и содержала ее на собственные средства, для чего собирала налоги и подати, как только требовалось. Было так и у конунга Вальдимара, что княгиня владела не меньшей дружиной, чем конунг, и они постоянно соперничали из-за родовитых людей», — разъясняет Снорри Стурлусон, раскрывая нам чрезвычайно любопытную особенность взаимоотношений внутри княжеской семьи (хотя и неизвестно, какого времени). Между конунгом и княгиней разгорелся спор из-за Олава. Люди требовали выдачи юного убийцы. Однако конунг, не желая еще большего кровопролития, пошел на уступку своей супруге и назначил выкуп за убийство Клеркона. Княгиня заплатила выкуп. «С тех пор был Олав у княгини, и она его очень любила»^{60}.

Среди своих сверстников Олав выделялся силой, умом и воинской доблестью. По прошествии некоторого времени конунг Вальдамар сделал его вождем своей дружины. В распоряжение Олава было выделено несколько боевых кораблей, «и ходил он то в одну страну, то в другую, и быстро увеличивали его дружину норманы (норвежцы. — А. К.), и готы (готландцы. — А. К.), и даны (датчане. — А. К.)». Олав прославился своими подвигами и успехами в войнах: он покорил конунгу много городов и крепостей — из тех, которые «раньше принадлежали ему и которые другие отвоевали у него и подчинили себе», — и каждую осень привозил в Хольмгард богатую добычу — «разные сокровища, золото и ценные ткани и камни».

Согласно саге, Олав провел на Руси девять лет. Из-за зависти и козней ему пришлось покинуть страну. Несколько лет он провел в Виндланде (на южном побережье Балтийского моря, к востоку от полуострова Ютландия) и «Западных землях». Позже Олав вновь вернулся на Русь, но ненадолго. Сага связывает с Олавом само крещение князя Владимира, которое тот принял именно по его настоянию. (Хотя, заметим, согласно той же саге сам Олав крестился позднее в Ирландии.)

Как мы видим, сага об Олаве Трюггвасоне содержит немало ценнейших подробностей, касающихся как жизни Новгорода, так и личности князя Владимира Святославича. Однако очевидно, что нарисованный ею портрет могущественного конунга Хольмгарда не может быть действительным изображением Владимира той поры. Прежде всего, в саге нет и намека на юный возраст князя. Вальдамар предстает правителем, умудренным опытом и годами. Он намного старше Олава и относится к нему как к сыну, хотя реальные Олав и Владимир были, вероятно, почти ровесниками^{61}. Вальдамар женат; саги называют имя его жены — Аллогия (в одной из редакций — Аурлогья). Русские источники не знают жены князя с таким именем, хотя и не исключают того, что Владимир мог впервые жениться еще в Новгороде — возможно, после возвращения «из-за моря» около 978 года. (Об этом речь пойдет в следующей главе.)

Рассказывается в саге и о матери Вальдамара — некой колдунье и прорицательнице, бывшей «в великой чести» у конунга. Она изображена дряхлой и немощной старухой. По словам саги, ежегодно, зимой, во время зимнего языческого праздника (названного по-скандинавски «Йоль», что примерно соответствует христианскому Рождеству), «ее приносили в кресло и сажали перед почетным сидением конунга. И раньше чем люди принялись пить, спрашивает конунг мать свою, не видит ли и не знает ли она, нет ли какой-нибудь опасности или беды, которая грозила бы его земле, не приближается ли немирье или опасность, не хотят ли другие захватить его владения»; на что мать конунга давала точные и исчерпывающие ответы. Так, за девять лет до появления Олава «в Гардах» она угадала его рождение и сообщила о нем конунгу Вальдамару, уже тогда сидевшему на престоле в Хольмгарде^{62}.