Владимир Раевский

Вспомнил также о своей alma mater: «Кто были учителя первого в России учебного заведения? Самые посредственные люди в нижних классах. В высших классах большею частию (исключая двух-трех профессоров во все 8 лет моего пребывания) педанты, педагоги по ремеслу, профессора по летам, парадные шуты по образу и свойству. И этим-то людям было вверено образование лучшего юношества в России».

В старших классах Владимир увлекся математикой и историей, а затем русской и греческой мифологией. Тогда он мечтал посвятить всю жизнь одной из полюбившихся наук, но отец решил по-другому: добился зачисления Владимира в Дворянский полк при 2-м кадетском корпусе в Петербурге. В кадетском корпусе учились исключительно дети знатных особ, не зря же шефом корпуса был сам великий князь Константин Павлович, который лично знал кадета Раевского, питал к нему симпатию и однажды вручил подарок за отменные успехи.

С первых дней пребывания в Дворянском полку Раевский подружился с кадетом Гавриилом Батеньковым. Эту дружбу они пронесут через всю жизнь. Когда шло следствие по делу декабристов, арестованный подполковник Батеньков вспомнит о днях учебы с Раевским: «С ним мы проводили целые вечера в патриотических мечтаниях, ибо приближалась страшная эпоха 1812 года. Мы развивали друг другу свободные идеи, и желания наши, так сказать, поощрялись ненавистью к фронтовой службе. С ним в первый раз осмелился я говорить о царе яко о человеке и осуждать поступки с нами цесаревича». А цесаревич Константин Павлович и впрямь чудил. По своей прихоти устраивал разные бессмысленные учения, чрезмерно увлекался шагистикой, от чего испытывал величайшее наслаждение, и конечно же, не пропускал разводов. Запятнал он свою репутацию одним гнусным делом. В начале царствования Александра I Константин влюбился в жену придворного ювелира Елизавету Араужо, которая на весь Петербург славилась красотой. Как-то Константин через посредника сделал ей оскорбительное предложение, которое она отклонила с презрением. Константин не успокоился. Он дважды повторил ей предложение и дважды получил отрицательный ответ. Как, ему, цесаревичу, отказывают? Нет, он это так не оставит! Однажды под вечер к дому ювелира подъехала закрытая карета, будто бы от больной родственницы жены ювелира. Ничего не подозревая, Елизавета вышла и села в карету. Там, в карете, ее схватили, зажали рот и отвезли в Мраморный дворец, где по указанию Константина ее уже ожидали конногвардейцы… Затем отвезли обратно к своему дому. Дома Елизавета только успела сказать мужу, что она обесчещена, и тут же скончалась…

О случившемся говорили во всем Петербурге. Император Александр I велел создать специальную комиссию для расследования случившегося; однако все дело закончилось тем, что мужу Елизаветы Араужо вручили крупную сумму денег и велели выехать за границу, что он и сделал. После этого Константину дали кличку «покровитель разврата».

…Учиться было нелегко, однако Раевский и Батеньков в свободное от занятий время много читали. Сочинения Николая Новикова, талантливого русского писателя, смело вскрывавшего язвы крепостнического строя России, стали их первой книгой. Тогда по Петербургу ходило в списках запрещенное «Путешествие из Петербурга в Москву» Радищева. Друзья достали это сочинение. Однажды в воскресный день, уединившись, читали «Путешествие» вслух. В это время проходил дежурный офицер; он незамеченным подошел к кадетам и взял из рук Раевского «Путешествие», небрежно полистал его, возвратил, при этом сказал: «Я думал, что-либо интересное». К счастью, дежурный офицер обучал кадетов шагистике и был не очень силен в литературе. Зачитывались Раевский и Батеньков также произведениями Гельвеция «Об уме», Руссо и Вольтера. Пожалуй, самый глубокий след в их умах оставила ода «Вольность» Радищева, она поразила их своей смелостью и откровенностью. Не зря же императрица Екатерина II писала о ней: «Ода совершенно явно и ясно бунтовская, где царям грозится плахой… Сий страницы суть крамольного намерения, совершенно бунтовские». Юные друзья сочувствовали Радищеву, поплатившемуся за свою смелость: его приговорили к смертной казни, а потом казнь «милостиво» заменили ссылкой. Закованного в тяжелые кандалы Радищева отправили в Сибирь. «Боже мой, хотели убить человека за то, что рассказал людям правду», — не раз возмущался Раевский.

На всю жизнь запомнился Владимиру день 12 мая 1812 года. На улице было пасмурно и прохладно, но радость согревала выпускников полка: в этот день они надели офицерские погоны. В новой офицерской форме Владимир возвращался с торжеств в казарму. На улице неожиданно встретил сияющего отца. Отец не сообщил, что приедет в Петербург, но Владимир догадывался, что он не сможет удержаться от того, чтобы вместе не порадоваться такому важному событию.

— Поздравляю, — обнимая сына, сказал Федосий Михайлович. — Сестры велели и за них тебя поцеловать. Куда же назначен?

— В 23-ю артиллерийскую бригаду, — с гордостью ответил Владимир.

— А твой друг туда же?

— Нет, Батенькова назначили в 13-ю.