Владимир Мономах

Летом 1077 года Мономах приехал к отцу в Чернигов. Едва устроился в княжеском дворце, как побежал искать своего двоюродного брата и милого друга Олега, чтобы вспомнить боевой поход в Чехию и выпить за их крепкую дружбу. Олега он увидел в одной из горниц, бросился обнимать. Но брат встретил его восторженные чувства сухо, почти неприязненно.

– Ну как мой крестник, жив, здоров? – спросил он холодно.

– Растет Мстислав крепкий, настоящий сбитень! Уже ходит!

– Ну, дай Бог… Как ты этот год?

– Ох, лучше не вспоминать, – вздохнул Владимир. – Заартачился полоцкий князь, со своей дружиной напал на Новгород, и великий князь послал меня с дружиной на Полоцк. И знаешь, кого дал в союзники? Половецкое войско! Этих угрюмых, узкоглазых, молчаливых хищников на низких мохнатых лошаденках. До чего же надо дойти в ссорах и междоусобицах русским князьям, если на своих же русских наводить исконных врагов?..

Мономах замолчал, сухими невидящими глазами стал смотреть куда-то в угол, как видно еще переживая картину нашествия кочевников на полоцкие земли…

– Полоцк мы взяли приступом, – продолжал он глухим голосом, – а потом началось разграбление русских земель. Сердце кровью обливалось, когда в степь двинулся огромный половецкий обоз, полный всякого добра, связанных русских пленников, которых продадут на невольничьих рынках Крыма, Византии… И это мы, русские князья, вершим своими руками! Грабим сами, а главное – позволяем грабить хищникам-кочевникам!

Олег долго молчал, потом какими-то странно потемневшими глазами посмотрел на Мономаха и вдруг заговорил горячо, напористо:

– Разве эта одна несправедливость творится на Руси? А лишать отчих владений? Это как расценить? Я только что был князем. Владел пусть захудалыми Ростовом и Суздалем. Но я там был полным хозяином, мог поступать так, как хотел. А что сейчас? Изяслав вместе с твоим отцом отняли у меня все. Я живу в Чернигове, как пленник. Черниговским княжеством владел мой отец, это моя отчина, я должен здесь править, а властвует Всеволод. Здесь я увидел свет, крестился в соборе Спаса, в этом же соборе лежат останки моего отца и старшего брата. Я вырос в этих краях, я знаю каждую тропку в Черниговских лесах, потому что в детстве бегал за грибами и ягодами. На черниговских стенах с мечом в руках отстаивал родной город от врагов. А кто я теперь? Никто! Князь-изгой! За каждым моим шагом следят люди твоего отца, он хозяйствует на земле моих предков! Это-то как вынести?

Мономаху было больно за брата, он попытался его успокоить:

– Это временно. Вгорячах великий князь отослал тебя подальше от Киева, чтобы подумать, какое княжество отдать во владение. Не надо горячиться. Не ты первый, не ты последний. Нас, Рюриковичей, столько расплодилось, что на всех уже не хватает княжеств. Скоро на Руси будут жить одни Рюриковичи, – пошутил он и взглянул в лицо Олега в надежде, что и он поддержит или хотя бы поймет его шутку. Но тот был мрачен и по-прежнему непримирим, проговорил глухо:

– Настоящее бесчестье творится на Руси. Как приходит новый великий князь в Киев, так сразу устраивает великий передел Руси в пользу своего рода. Так было раньше, так случилось и сейчас. Изяслав вместе с твоим отцом поделили страну между собой, а Святославичи получили жалкие, отдаленные уделы или, как я, превратились в бездомных бродяг. Вот только что мне сегодня рассказали: Изяслав изгнал из Новгорода моего брата Глеба, тот бежал в Заволочье, за Северную Двину, и он погиб от рук неизвестного убийцы. По чьему приказу убили, можно только догадываться. А на его место знаешь кого посадил? Сына своего, Святополка. Вот так! А ты говоришь!..

– Ладно, брат, давай выпьем. Чуточку потерпи, думаю, все уладится.

В глазах Олега промелькнул знакомый холодный блеск, он ничего не ответил, встал и молча вышел.

С тяжелым чувством уходил с этого пира Владимир Мономах. А наутро к нему в горницу вбежал гридень и, задыхаясь, сообщил страшную весть:

– Олег бежал из Чернигова! Прихватил с собой всю черниговскую казну, дорогие заморские золотые и серебряные сосуды, все-все самое ценное!

– И куда направился? – спросил пораженный Владимир.

– Говорят, в Тмутаракань, к двоюродному брату Борису. Напоследок поклялся, что скоро вернется с войском и с боем возвратит себе отчий черниговский престол!

Владимир сразу понял, что на Руси начинаются новые великие междоусобия, потому что поднимается весь род Святославичей, род упрямый и жестокий, который в достижении своих целей не остановится ни перед чем, а возглавит его Олег Святославич, полководческие таланты которого он, Мономах, высоко ценил.

Изяслав и Всеволод завтракали, пригласили присесть Мономаха. Отец, бросив искоса взгляд на сына, спросил:

– Слышал новость?

– Про Олега?

– И что думаешь по этому поводу?

Мономах положил ложку возле себя, ответил не спеша:

– Вскорости Олега надо ждать с войском под Черниговом. Я бы подтянул киевскую и переяславскую дружину и встал на его пути.

Братья рассмеялись, а Изяслав ответил: