Владимир Мономах, князь-мифотворец

Между тем Изяслав обратился за помощью к польским и чешским князьям, а также к венгерскому королю Гезе II, который был женат на его сестре Евфросинье^{337}. Чтобы сделать борьбу за киевский стол легитимной, он попытался заручиться поддержкой Вячеслава Владимировича, отказавшись от выдвижения на первый план собственных «отчинных» прав и признав «отчинные» права Вячеслава. Правда, сделанное им предложение о заключении союза, в том виде, как его передал Юрию Вячеслав, призывая того поторопиться к нему на помощь, больше походило на ультиматум: «…Изяслав мне говорит: “Ты мне будешь вместо отца, пойди же, сядь в Киеве, а с Юрием не могу жить. Не захочешь принять меня в дружбу, не пойдешь сидеть в Киев, я захочу волость твою сжечь”»^{338}.

Союзники Изяслава попытались склонить его к миру с дядьями, но достичь соглашения долго не удавалось из-за интриг сына Володаря Ростиславича галицкого князя Владимирко Володаревича и сына Ярослава Святополчича Юрия. В конце концов мир был заключен на следующих условиях: Киев оставался Юрию или Вячеславу, Изяслав сохранил за собою Волынь, а Юрий должен был вернуть ему дань, захваченную во время военной кампании против новгородцев. Показательно то, каким образом Мономашичи сумели решить вопрос о Киеве. Как рассказывается в Ипатьевской летописи под 1150 г., «князь Юрий захотел посадить Вячеслава на стол в Киеве, бояре же разубедили Юрия, говоря: “Брату твоему не удержать Киева, да не будет его ни тебе, ни ему”. Юрий же послушал бояр и вывел из Вышгорода сына своего Андрея и дал Вышгород Вячеславу»^{339}.

Ранее Вышгород на некоторое время становился резиденцией «младших» князей, которые тем самым получали возможность быть фактическими соправителями Киевской земли. В данном случае новация заключалась в том, что Вышгород сделался резиденцией «старшего» князя. Таким образом, в Киевской земле сложился «дуумвират». Впрочем, подобное положение вещей сохранялось недолго. После того как Юрий, вопреки условиям мирного договора, отказал представителям Изяслава в возвращении имущества, захваченного после битвы на Трубеже, Изяслав выступил против него и вынудил оставить Киев, который тут же занял Вячеслав, прибывший из Вышгорода и севший на «Ярославовом дворе».

Старший из Мономашичей, по-видимому, так же как и его брат, не пользовался популярностью в городе, так как киевляне, выйдя навстречу Изяславу, сказали: «Юрий вышел из Киева, а Вячеслав сидит в Киеве, а мы его не хотим». Услышав это, Изяслав послал к Вячеславу с такими словами: «Я звал тебя в Киев сидеть, а ты не захотел. А ныне для этого дозрел, потому что брат твой выехал, а ты сидишь в Киеве. Теперь же поезжай в Вышгород свой». Из этих слов видно, что Изяслав был готов признать политическую конфигурацию, которая сложилась в Киевской земле при Юрии. Но Вячеслав на сей раз проявил несвойственное ему упрямство и, послав своих мужей к Изяславу, сказал ему: «Сын, если ты хочешь меня убить на этом месте, то убивай, а я не уеду». Столь бурная реакция Вячеслава может быть объяснена тем, что предложение Изяслава было оскорбительно для него как для «старшего» князя, ибо при новом политическом раскладе глава клана Мономашичей из соправителя младшего брата превратился бы в подручного племянника.

Ситуация накалялась. Изяслав, войдя в Киев, «въехал на Ярославов двор со своим полком, и киевлян с ним пришло великое множество». Вячеслав же сидел на сенях, и многие начали говорить Изяславу, чтобы он схватил его дружинников, в то время как некоторые даже предлагали подсечь под ним сени. Но Изяслав отказался от этого предложения и, «взяв с собой мало дружины, полез на сени к Вячеславу, дяде своему, и поклонился ему. Вячеслав же, встав напротив Изяслава, поцеловал его, и сели оба на место. Изяслав же сказал Вячеславу: “Отец, кланяюсь тебе, нельзя мне договариваться с тобою, видишь ли народа силу, полк людей стоит, много на тебя лиха замышляют, поезжай же в свой Вышгород, оттуда хочу рядиться с тобою”. Вячеслав же ответил: “Ты же сам, сын, меня позвал в Киев, я же целовал крест к брату своему Юрию, а раз так случилось, сын, то тебе Киев, а я поеду в свой Вышгород”».