Владимир Мономах, князь-мифотворец

Дочь и биограф Алексея I Анна Комнина в своем сочинении под названием «Алексиада» рассказывает, что «какой-то человек, не принадлежавший к знатному роду, происходивший из низов, в прошлом воин» объявил себя сыном Романа Диогена, «хотя настоящий сын Диогена был убит еще в то время, когда Исаак Комнин, брат самодержца (то есть императора Алексея. — Д.Б.), сражался с турками у Антиохии». По словам принцессы, «он явился с Востока в овчине, нищий, подлый и изворотливый» и «обходил город дом за домом, улицу за улицей, рассказывая о себе небылицы», что он «сын прежнего императора Диогена, тот самый Лев, который, как уже было сказано, был убит стрелой под Антиохией», а затем «присвоил себе его имя и стал открыто домогаться императорской власти, вовлекая в обман легковерных». Если верить утверждению Анны Комниной, император пренебрегал этими слухами, однако на них обратила внимание его сестра Феодора, которая была женой покойного сына Диогена и после его гибели удалилась в монастырь. После того как самозванца не удалось образумить, Алексей I приказал выслать его в Херсон и взять под стражу. Императорский приказ, по всей видимости, исполнялся не слишком усердно, поскольку, очутившись в Херсоне, он стал по ночам подниматься на городскую стену и, высунувшись, заводил беседы с куманами (половцами), которые обычно туда приходили торговать. Наконец, «обменявшись с ними клятвами, однажды ночью он обвязал себя веревкой и спустился по стене вниз».

Некоторое время претендент на престол прожил вместе с куманами и «достиг того, что куманы уже стали называть его императором», а затем решили вторгнуться всем войском в Ромейскую землю, чтобы посадить его на трон, якобы принадлежавший его отцу. Как утверждает Анна Комнина, «такие у него были намерения, и они не остались неизвестными самодержцу», поэтому Алексей I «как можно лучше вооружил войска и приготовился к войне с варварами». После того как претендент совершил вторжение на территорию Византии, ему удалось получить поддержку у населения некоторых городов. Однако под стенами крепости Анхиал он встретил ожесточенное сопротивление и направился к Адрианополю, рассчитывая на помощь Никифора Вриенния, названого брата Романа Диогена. По словам Анны Комниной, «это была всем известная правда, но самозванец дошел до такого бесстыдства, что на самом деле называл Вриенния своим дядей». Несмотря на то что бои под Адрианополем продолжались на протяжении сорока восьми дней, претенденту не удалось взять город. Не получил он также и поддержки Никифора Вриенния, который открыто заявил, что не признает в нем сына Романа Диогена, так как «подлинный сын Романа» был убит под Антиохией. Императору Алексею I, который планировал отправиться на помощь Адрианополю, в последний момент удалось разрешить ситуацию при помощи некоего Алакасея, знавшего отца самозванца. Тот вошел к нему в доверие и устроил ложную капитуляцию крепости Пуца, начальник которой пригласил претендента и сопровождавших его куманов в баню, где кочевники, заснувшие после застолья, были перебиты, а оставленный в живых претендент, по всей видимости, был арестован и вскоре ослеплен по приказу матери императора — она «немедленно послала друнгария флота, евнуха Евстафия Киминиана, чтобы тот принял Диогена и доставил его в столицу», а этот Евстафий «имел при себе одного турка по имени Камир, которого он использовал для ослепления Диогена»^{271}.

Несмотря на подробность рассказа, слова Анны о том, что настоящий Лев Диогенович погиб под Антиохией опровергаются свидетельством ее мужа, историка Никифора Вриенния, согласно которому, сына Романа Диогена, погибшего под Антиохией, звали не Лев, а Константин^{272}. Так что в данном случае возможны различные варианты конструирования событий. В качестве примера можно привести точку зрения В.Г. Васильевского, который, с одной стороны, считал, что человек, чья авантюра была описана Анной Комниной, являлся самозванцем, а с другой предполагал, что Роман Диоген имел двух сыновей по имени Лев — одного от второго брака с императрицей Евдокией, другого — от первого брака с представительницей болгарского аристократического рода Алусианов, чем, по его мнению, и объяснялось притязание «Леона царевича» в 1116 г. на дунайские города^{273}. Несмотря на то что точка зрения Васильевского, сформулированная в 1875 г., на рубеже XIX–XX вв. получила развитие у П.Н. Безобразова, М.Д. Присёлкова и, в несколько модифицированном виде, у Д.И. Иловайского, она имела целый ряд уязвимых мест, которые были подробно рассмотрены М.В. Левченко^{274}. Взгляды позднейших исследователей разделились так, что одни продолжали считать зятя Мономаха сыном Романа Диогена — причем в некоторых случаях имела место рецепция гипотезы В.Г. Васильевского^{275}; другие — самозванцем, причем в некоторых случаях имело место отождествление участника событий 1095 и 1116 гг.^{276}