Владимир Мономах

А заботы эти были вовсе не лишними: хотя и крепка была власть Всеволода, хотя и держал в своих руках Мономах, по сути, все военные силы Руси, но мощными были и противники Всеволодова дома. И когда великий' князь по совету митрополита решил перенести мощи святого Феодосия, первого игумена Печерского монастыря, из пещерки, где он был захоронен, в домовую лечерскую церковь и придать этому смысл всерусского единения, то из этой затеи ничего не получилось.

Еще не пришли ответы из городов, а монахи начали поиски Феодосьевой пещерки.

К тому времени съехались в Киев епископы, игумены, черноризцы, многие благоверные люди из других русских городов, но князья не откликнулись: ни Святодолк, ни Олег, ни Давыд, ни Ростиславичи. Из великого действа, которое замышлял Всеволод и которое должно было, как когда-то перенесение мощей Бориса и Глеба, показать всему миру единение Русской земли под властью великого князя киевского, не получилось ничего. Всеволод угасал, и князья сидели по своим городам, готовились к новому переделу русских земель.

С 1091 года появились на Руси несчастливые знамения. Сначала 21 мая пополудни солнце заволокло темнотой так, что ужаснулись люди. Затем во время пребывания Всеволода в Выпггороде в тамошнем лесу с неба упал огненный змии. В Ростове явился некий волхв, но вскоре сгиб. Рассказывали, что в 1092 году в полоцкой земле по ночам появлялись бесы, уязвляющие людей, а потом говорили, что видели их и днем. Писал летописец о том времени: «Было знамение в небе - точно круг посреди неба превелик. В се же лето было так ведро, что земля выгорела и многие боры возгорались сами собой, горели и болота».

В те летние дни 1092 года половцы учинили против Руси великую войну.

Уже несколько последних лет чувствовалось: в диком поле происходит что-то для Руси страшное. Купцы и лазутчики рассказывали, что пришли в движение все половецкие колена, кочевавшие как в низовьях днепровского левобережья - «Черной Кумании»*, так и «Белой Кумании», чьи орды владели полем на правом берегу Днепра. За долгие годы кочевий в этих местах половецкие стада вытоптали землю, опустошили богатые пастбища, половецкие рати давно обобрали близлежащие русские городки и села, и теперь «Белая Кумания» и «Черная Ку мания» задыхались от бескормицы и недостатка пищи для людей, от тесной хватки Мономаховых войск, которые железным заслоном заступили половцам путь в глубину русских земель.

Ощупью, преодолевая былые распри и обиды, сближались теперь хан Шарукан, глава «черных» куманов, и Бо-няк, правивший в «Белой Кумаяии». Половцы понимали, что только объединение всех их колен, живших поблизости от русских земель, могло помочь в борьбе с Русью, где единство было непрочным и все более и более подтачивалось борьбой княжеств между собой. 1092 год был первым, когда на Русь вышли объединенные силы «белых» и «черных» куманов; ханы Шаруканиды и Боняки-ды совместно вели половецкое войско на север.

Обходя горящие леса и дымящиеся болота, двигаясь в основном вдоль рек и речек, половцы с разных сторон вторглись в русские земли. Десятки тысяч половецких всадников лавиной прошли города Песочен, Переволоку, Нрилук и другие; пожары, зажженные половцами, смешались с теми, что давно уже пустолпили Русскую землю, селения лежали в руинах по обеим сторонам Днепра, и князья не знали, где теперь ждать половцев, куда за ними бросаться, потому что были они всюду. И затворились города - и Переяславль, и Чернигов, и другие. Теперь князья ждали осени, надеясь, что дожди и распутица замедлят бег половецкой конницы.

Мономах отправил жену и детей в Киев, подальше от беды, ходил по опустевшему черниговскому дворцу, тревожно всматривался в далекое зарево - то ли дубравы горят, то ли половцы жгут ограбленные села, устрашают православных. Перед лицом объединения но ловецких колен Русь, как думал Мономах, сама должна была объединиться, прекратить междоусобицы, кроворазлитья, княжеские смуты, зависть, коварные наветы, клятвопреступления. Но как добиться всего этого, когда князья со дня на день ждут смерти Всеволода, чтобы вцепиться в горло друг другу, урвать в сумятице что можно.

Тревога, тревога - и на земле, и в небесах, и повсюду, - и нет покоя, нет надежности и уверенности. С таким трудом устроенная Русская земля снова стоит на грани развала ж тяжких невзгод.

Потом наступила осень. Сами собой погасли пожары, •оставив после себя едкую, удушливую гарь и сотни верст искалеченной, обугленной земли. Ушли на юг половцы. Теперь Мономах вытел из Чернигова, вновь отправился на совет к отцу в Киев.

Всеволода он застал совсем больным. Тот почти уже не выходил из дворца, дышал воздухом на сенях, не спускался вниз. Заботы со всех сторон обступали слабеющего князя, и пе было уже ни сил, ни желания противиться им. Тлел еще страх за дом, за семью - детей, внуков. Все остальное отступило вдаль, переставало жить в его замирающем мозгу.