Владимир Мономах

Пока шли но лесной дороге, Владимир не опасался нападения. Опыт войн с ляхами на волыно-польской границе подсказывал, что тяжело вооруженные западные рыцари ж пешцы с большими прямоугольными щитами и длинными копьями не смогут развернуться в лесных чащобах. Удара надо ждать но выходе в поля, ближе к чешским городам.

А лес становился все гуще и мрачнее, и хотя руссы, особепио те, что были с севера, привыкли к глухим местам, но здесь, на чужбине, эта темнота наводила страх

и тоску; воины, особенно смерды, ремесленники, вздыхали, крестились, некоторые доставали с груди разные' заговоренные ведунами и ведуньями вещицы - корешок дерева, причудливый камешек, клочок пряжи, костяное изделие - и бормотали над ними заклинания, ограждающие от этого страха и тоски.

Владимир видел, что с наступлением сумерек войско стихает, настораживается. Он объезжал и свои - волын-ские и переяславские десятки и сотни, потом обгонял их, доезжал до других дружин и полков, заговаривал с воинами, бросал острое, смешное слово, просил смотреть веселее, говорил, что негоже унывать в походе предкам славных воителей - Святослава и Владимира, сокрушавших великую Византийскую империю. Люди видели перед собой молодого спокойного князя, слышали его негромкий, уверенный, уважительный к ним, простым воинам, голос и веселели, на душе становилось спокойнее. Потом проводники выводили к поляне, и она тут же покрывалась десятками небольших костров. Воины, а польские, и русские, согревались от ночной сырости, доставали котлы, варили мясо, раскрывали корчаги с цежыо - кисельной жижей, доставали с телег хлебы, сыры. Отужинав, расстилали на земле лаппик, прикрывались лошадиными попонами, пешцы - чем бог послал. Спали при оружии, снимали лишь брони и шишаки и то клали их рядом, чтобы можно было схватить и надеть в любой час. Поляна затихала, а Владимир и Олег выезжали вперед по ночной дороге, проверяли свои сторожи, засады и лишь после этого отходили на покой.

Едва занимался рассвет, войско поднималось. Воины наскоро доедали вечернюю еству, грузили подводы.

Владимир к этому времени был уже па йогах, объезжал поляну, чтобы все видели, что князь бодр и готов к новому боевому дню.

Как и думал Владимир, чехи и богемы не осмелились тревожить русское войско в лесу, но едва лес расступился и впереди зазмеилась дорога, уходящая к ближнему городу, сторожи донесли, что впереди стоит рать Вратш-слава.

Владимир быстро развернул свое войско, как эти обычно делали руссы. В челе встали полки из городов, там были пошцы-коиьеиосцы; княжеские коаяые дружины встали на крыльях, польскую конницу Владимир поставил сзади на случай преследования неприятеля, решив дать первый бой своими, русскими силами, опасаясь, что

союзники могут не выдержать коиной атаки закованных в брони чешских и немецких всадников.

Блистали на июньском ветру брони воинов, трепетали в синем небе княжеские стяги, разноцветные ленты на копьях чешских всадников радугой расцвечивали ряды чешского войска. Вот он, первый бой на чужбине! Владимир объехал строй своего войска. Стоят кряжистые, суровые ростовцы, суздальцы, а рядом, повеселее, киевляне, переяславцы; взгляды их спокойны. Они хорошо делают любую работу, сделают и эту - выстоят под на»-тиском рыцарей. Воины одобрительно кивали князю, некоторые, наиболее возбужденные, кричали, что выстоят. Мономах улыбался, махал им рукой. Радуга на той сто-ропе поля пришла в движение: рыцарская колпица, убыстряя бег, двинулась вперед. И вот уже земля содрогнулась под тяжестью сотен воинов. Лица руссов посуровели. Они закрылись щитами, теснее сомкнули ряды, выставила вперед копья.

Рыцари на полном скаку врубились в первый ряд русских пешцев. Копья руссов ударили в брони, прикрывавшие лошадиные груди, в щиты рыцарей, раздался оглушительный лязг, кони хрипели и рвались вперед, понукаемые шпорами. И в тот же миг русские стрельцы из лука осыпали нападавших тучей стрел. Первый ряд рыцарей лишь погнул линию пешцев, но следом подкатила новая волна закованных в латы всадников. Пока истцы смыкали свою расстроенную первым ударом линию, рыцари врезались в нее, раскидали руссов мечами; их копья уже были ни к чему в ближнем бою. Но тут же рыцарей встретил второй русский ряд и новый рой стрел, и все повторилось: снова длинные копья руссов как частокол остановили тяжелый конский бег рыцарей, и снова следующая волна рыцарей смела вторую линию русских пешцев. Владимир и Олег стояли на высоком холме позади своего войска, и битва развертывалась перед ними. Они видели, как атаки рыцарей все больше прогибали русский центр. Олег волновался, хватался за рукоятку меча, говорил, что уже сейчас надо ударить крыльями по краям рыцарской конницы, но Владимир хранил терпение. «Пусть увязнут поглубже», - отвечал он.

Мономах видел, как падают под ударами рыцарских мечей смерды и ремесленники из Ростовской, Суздальской, Киевской земель. Но что делать - па то сражение; воистину говорит древняя мудрость: «Воина без павших не бывает». Не о них сейчас надо думать, а об успехе дела, в далеком краю нужна только победа.