Владимир Мономах

Еще несколько лет назад, накануне похода в степь, ужо наложи и храм Богородицы и Смоленске, Мономах попытался ткнуть утраченные за долгие годы пребывания и Иерслславле связи с Иечерским монастырем. В 1097 году он поддержал игумена Иоакима против Свя-тополка в то время, когда игумен обличал киевского князя за ослепление Василька Ростиславича. За год до похода в столь, стараясь еще более укрепить свою славу радетеля за всю Русскую землю, почитателя великих русских святынь, Мономах тайно, ночью, чтобы не выставлять напоказ своей набожности, приказал оковать золотом и серебром раку великих русских страстотерпцев Бориса и Глеба в Вышгородской церкви, где лежали их мощи. Когда наутро молящиеся вошли в храм, они увидели великое чудо: еще вчера деревянная, рака блистала золотом и серебром, сияла драгоценным каменьем, в самой середипе раки были по серебру вычеканены лица святых мучеников и позолочены. По краям раки стояли золотые же светильники с горевшими в них свечами, отражавшимися тысячами солнц в золоте, серебре, камснье, хрустале.

В тот же деиь Киев узнал, что всю ночь трудились в Вышгородской церкви люди переяславского князя, и сам Мономах, п все говорили, что, видимо, бог вложил князю в голову такую благоверную мысль, а приспешники Мономаха уже несли весть о деянии князя по другим городам и весям. Тем самым Владимир Всеволодович сделал еще шаг навстречу Печерскому монастырю, высоко чтившему святыни Бориса и Глеба.

Так в большой мирской суете провел эти годы Владимир Мономах. Порой у него уже не было времени остановиться и оглянуться, подумать о жизни и о ее тщете,

как он делал когда-то, находя в этих мыслях радость и успокоение. Теперь все1 в "этой жизни бурио перемешивалось - и спасение Руси от страшного врага, и погоня за такой недостижимой для него общерусской властью, и борьба за влияние в окрестных державах, и противоборство с двоюродными братьями.

Л поздней осенью 1105 года, как обычно, после возвращения с летовища, дал знать о себе хан Боняк. Он вышел к Зарубнинскому броду, неподалеку от Переяславля, прошел по днепровскому правобережью сквозь земли дружественных Руси торков и берендеев, ограбил и пожег их городки и стаиы. Снова выбрал Боняк удобное время - вот уже несколько месяцев киевская рать во главе со Святополковым воеводой, переяславская рать во главе с Яропопком, а также дружины Олега Святославича и полоцкого князя Давыда воевали Минск, где заратился и отказался признавать старших князей Глеб Всеславич Минский.

Боняк лишь краем задел переяславские земли и скорее пришел сюда для того, чтобы посмотреть, как поведут себя русские князья, вступятся ли за своих союзников и успеют ли собрать силы для погони за ним.

Успеть за Боняком на этот раз не удалось. Теперь надо было ждать его на следующий год. Раз Боняк ожил, значит, он будет чинить зло ужо постоянно и повсеместно.

В 1106 году половцы вновь прошли по Приднепровью и на этот раз вышли к городку Заречску. Силами они пришли небольшими, и киевский князь послал против них своих воевод, которые, действуя, как это делал Мономах, обошли половцев сзади, отрезали от степи и тем самым заставили их бросить полон и спасаться бегством.

Два этих выхода, новое появление вблизи русских земель Боняка указывало, что половцы оправились от разгрома на Сутени, сохранили свои силы в других местах. И прав был Мономах, когда после битвы на Сутевп предупреждал князей, что смертельное противоборство со степью лишь начинается.

К зиме 1107 года Мономах вновь направился на север в Смоленск, а потом в Ростов в ежегодный объезд своих земель. Во время таких наездов он встречался с княжившими там сыновьями, а также с воеводами, дружинниками, предупреждал их, чтобы были готовы к новому походу, осматривал свои княжеские села и погосты, проверял тиунов и ключников, блюл свое княжеское хозяйство, На этот раз с ним вновь, как и прежде, ехала Гита. Она давно не была в северных городах, не видала старших сыновей, в последнее время сильно болела и теперь, превозмогая себя, решила двинуться с Мономахом в Смоленск.

Владимир отговаривал жену, просил, но она молчаливо и покорно, как в молодости, смотрела на него, и он понимал, что у него и на тридцать третьем году их совместной жизни не было сил противиться этому взгляду, И еще он понимал, что на исходе своей жизни она хочет быть рядом с ним, как в молодые годы.