Владимир Мономах

Незадолго до Любечского съезда Василько витийствовал в своем теребовльском дворце. Захмелев во время обеда, он говорил о том, что скоро вместе с половцами, печенегами, торками и берендеями завоюет Польшу, отомстит за все выходы на Русь Болеславов I и II, за все разорения, которые учинили ляхи в русских землях. «Потом, - рек Василько, - пойду на Дунай, на землю греков, переселю болгар в свои земли и уже потом, объединив земли Польши, Болгарии и Волыни, нанесу окончательный удар по половецкой степи».

Люди слушали запальчивые речи Василька, потом несли их во Владимир-Волыпскип к Давыду Игоревичу. Тот бледнел от ярости и страха, потому что Василько действительно был князь смелый и предприимчивый. Его уже боялись и ляхи и греки и много дали бы золота за его светло-русую голову.

Доходили речи Василька и до Константинополя, до двора Комнинов, Они вызывали там беспокойство. Василько своими непредвиденными военными походами, по-стояпной готовностью к противоборству с соседями, громкими угрозами, поисками степных союзников вторгался в хитроумные расчеты византийских политиков, путал их расчеты. И из Константинополя схалн во Владимир-Во-ЛЫНСКИЙ к Давыду Игоревичу, отяжеленные золотом, дорогими подарками льстивые послы, уговаривали волын-ского князя унять Ростиславичей, особенно теребовль-ского князя.

Олег хотел восстановить в Любече свою попранную честь, вернуть себе Чернигов, а брату Давыду Смоленск.

Святонолк видел, что его власть над всей Русской землей тает, как утренний туман над темной днепровской гладью. Он и боялся князей, и хотел их по-прежнему заставить служить Киеву, ж оглядывался беспрестанно на Мономаха. Именно в надежде вновь укрепить свою класть пад Русской землей торопился Святополк в Любеч; п пусть князья соберутся не в Киеве, он стерпит и это, главное, чтобы было все как при отце - князе Изя-славе.

Лишь об одном никто из них не думал всерьез - о том, ради чего собирал всех их Мономах в своем замке, - о единении усилий в борьбе со степью, которая с каждым годом укрепляла свою военную мощь, свое единство в пескончаемой войне с Русью.

Судьба уготовила Мономаху с молодых лет быть князем в русских приграничьях - половцы и ляхи, торки и угры, печенеги и берендеи - сколько битв с ними было проведено, сколько походов предпринято, сколько проведено в седле бессонных ночей и получено ран в нескончаемых сечах, а покоя Русской земле не наступало ни на один месяц. Половцы теснили Переяславль и Киев со всех сторон, и Мономах понимал: чтобы отстоять свои столы, сохранить завещанный Ярославом порядок на Руси, при котором есть князья, бояре, дружинники, духовные пастыри, владеющие землями, стадами, лесами, водами и есть смерды, ремесленники, челядь, зависимые люди, удел которых работать на своих господ, - для всего этого сегодня и завтра и во веки веков необходимо единство этих подозрительных, жестоких, алчных властелинов, единение их дружин, их крепостей.

Окруженный со всех сторон степными врагами, переяславский князь в эти дни смотрел дальше своих братьев и племянников и понимал то, что они, отсиживаясь по своим дальним, внутренним стольным городам, не могли понять.

Но как совладать с этой вольницей, чем припугнуть их, заставить взглянуть па степь его, Мономаха, глазами, увидеть, что только общерусские походы в глубь половецкого поля способны оградить Русскую зомлю от тяжкого ярма ежегодных изнурительных нашествий, нескончаемых даней, поборов, унизительных, вырываемых силой миров!

Озабоченный, неуверенный в исходе всего дела, Мономах со спокойной улыбкой сделал шаг навстречу брату. Святополку, когда тот, проехав через въездные ворота и миновав вежу, вступал на парадный двор Любечского замка.

Братья поздоровались за руки, обнялись, поднялись на сени, следом двинулись бояре и дружинники.

В тот же день к вечеру в Любеч прибыли Святославичи. Они встретились в Чернигове у Давыда и потом уже дорогу продолжали вместе.

Олег, хмуро озираясь, проехал по подъемному мосту, сквозь въездные ворота замка, через долгий проход во внутренний двор. Его цепкий взгляд бывалого воина, обо-ропявшего и бравшего приступом но одну крепость, отмечал все те хитрости, которые были придуманы здесь для долгой и упорной обороны. «Да», - сказал он брату, когда они, миновав вежу, въехали на парадный двор. И Давыд понял его: взять такой замок будет непросто.

Мономах не видел Олега с тех самых пор, как они расстались под Стародубом. За это время сколько произошло между ними браней, и сколько было сожжено в уголь городов, и сколько случилось смертей и среди них убийство Изяслава Владимировича. Ненависть и месть, самолюбие и гордость шли с ними рука об руку все эти годы, и вот теперь двоюродные братья стояли друг против друга, сойдясь для мирного разговора и мирного устроения,