Владимир Листенгартен

– Когда я ночью сижу и работаю за секретером, он залезает ко мне на колени, кладет передние лапки на стол и внимательно следит за тем, как и что я пишу. Если что-то ему кажется неправильным, он начинает громко возмущаться – мяукать. Так что можно сказать, что все научные труды написаны нами совместно. Я хотел как-то указать его как одного из соавторов очередной научной статьи, но наш Первый (секретный) отдел, когда составлялся документ, разрешающий публикацию в открытой печати, его вычеркнул. Я возражал, говорил что это настоящая дискриминация по происхождению, но это не помогло.

Как-то я приехал в Ленинград повидаться с Мишей и его семьей. Вечером мой брат, нарушив по этому случаю свою привычку работать по ночам, ушел спать к жене и дочери в спальню, предоставив в мое распоряжение диван, стоявший у его секретера, на котором он обычно засыпал, когда заканчивал ночную работу. Когда я попытался лечь, то пришел в ужас. Было такое впечатление, что я лежу на неровно уложенных досках. Попытка взбить подушку привела к тому, что я вывихнул пальцы руки: подушка была каменной.

– Как ты на этом спишь?!!! – удивился я.

Миша ответил:

– А это специально, чтобы поменьше спать и побольше работать, а кроме того, когда я заканчиваю работу где-то в 4-5 часов утра, мне уже безразлично – лишь бы где-нибудь прилечь!

Выхода не было, я долго ворочался на диване, крутил головой, пытаясь хоть как-то ее пристроить поудобнее, но в конце концов все же уснул. Мне приснился страшный сон. Будто я тону и чувствую, как морские водоросли обвивают мое лицо. Они лезут мне в нос, в рот, я не могу дышать, я задыхаюсь. Как это иногда бывает, я понимаю, что это уже не сон, что мне действительно нечем дышать, что мои рот и нос закрыло что-то теплое и волосатое. Я с воплем вскочил на ноги и тогда понял, что это кот, привыкший спать с Мишей, лег мне на шею, как меховой воротник. Его длинная шерсть полностью закрыла все мое лицо. Выскочившего из спальни на шум Мишу я попросил закрыть кота в туалете, что и было сделано, после чего я смог снова, хоть и с трудом, заснуть. На утро Миша мне сказал:

– Кошачий век это примерно 14 лет, сегодня Арсику исполнилось ровно 7 лет, то есть у него сегодня «полувековой» юбилей, а по твоей вине он, бедный, встретил свой праздник в туалете!

Однако до старости Арсик не дожил, он кончил свою жизнь трагически. Выйдя погулять на балкон, он увидел птичку севшую на перила. В нем взыграл охотничий инстинкт, он прыгнул, но не рассчитал своего большого веса, не удержался на перилах, упал с пятого этажа и разбился, но пойманную птичку не выпустил. На похоронах Арсика Миша произнес проникновенную речь. Он посетовал, что Арсик прожил меньше отведенного ему природой срока, сказал о вкладе, хоть и пассивном, который Арсик внес в развитие теоретической физики в Советском Союзе. Гибель Арсика настолько потрясла всю семью, что больше котов они не заводили. Пришли к выводу, что слишком тяжело будет снова перенести смерть четвероногого члена семьи, ну, а Миша в его научной деятельности обойдется и без «соавтора»!

Лежать-то я могу!

 

В Баку в одной коммунальной квартире жила семья. Мужа звали Иван Федорович, а имя его жены никто не знал, все, в том числе и муж, называли ее Михайловной. Обоим было лет 50-60. Михайловна страдала тяжелой запущенной формой ревматоидного артрита. Все суставы у нее на руках и ногах распухли и были перекошены. Передвигалась она медленно, с трудом, опираясь на палку. Вскоре выяснилось, что у Ивана Федоровича в одном из соседних домов есть любовница. Узнали соседи об этом от самой Михайловны. Дело в том, что Иван Федорович не делал из этого тайны и открыто уходил из дома на всю ночь. Михайловна помешать ему не могла, но очень возмущалась. Она выходила в общий коридор и кричала на весь дом:

– Да, руки и ноги у меня больные, но ведь все остальное – здоровое! Мне трудно стоять, но лежать-то я могу!

Рыжая, или история Кати