Владимир Басов. В режиссуре, в жизни и любви

После Лужина Басову предлагали сыграть Дон Гуана и Скупого рыцаря в неосуществленной тогда постановке «Маленьких трагедий» Пушкина. Близкие Басова вспоминали, что он очень хотел сыграть Сирано де Бержерака и Остапа Бендера и даже говорил о роли последнего с Леонидом Гайдаем, но, как говорят, «по возрасту» не прошел. Друзья вспоминали, что он мечтал экранизировать «Карьеру Артуро Уи» Бертольда Брехта и самому сыграть в фильме главную роль. И когда ему говорили, что он актер гротеска, Басов отвечал: «Я могу играть Арбенина, Отелло. Другое дело – какя их сыграю. Конечно, по-своему. Это мои коллеги-режиссеры видят во мне «злодея» и часто приглашают на Яго. Если хотите, в душе я настоящий Дядя Ваня».

Но Басов был уверен – играть по-чеховски и «шептать» не одно и то же: «По-моему, боятся пошевелить мускулом и возвысить голос те, кому нечего выкрикнуть. Если же у тебя имеется за душой пара наболевших мыслей, которыми необходимо поделиться, если ты можешь заворожить своим чувством зрителя, он пойдет вместе с тобой по проволоке над бездной…»

Последняя по времени актерская работа Басова в кино – роль Эрнеста Биверса в телевизионном фильме «Время и семья Конвей», снятом им по мотивам одноименной пьесы Дж. Пристли. Басов играл того, кто был олицетворением главной силы своего времени – времени, что погубило сердца и души героев пьесы, – процветающий, самоуверенный и циничный буржуа, раздавивший последние остатки былого самоуважения некогда влиятельного и интеллигентного семейства. И хотя в то время сам Басов был уже серьезно болен, в нем неувядающей силой чувствовалась мощь актерского темперамента и умение в минимальной единице объема экранного времени сказать все о своем герое.

В общей сложности Басов за всю свою жизнь в кино сыграл, наверное, около ста ролей, и в каждой умел озадачивать, обескураживать, поражая все новыми и новыми парадоксами в судьбе и характере своих персонажей. И каждый из них отличался своеобычностью – Басова нельзя было уличить в использовании «клише» и собственного «лекала». Все его роли были уникальны и выполнены в единственном и неповторимом авторском экземпляре. Басов не любил прямолинейности, его оценка своих героев никогда не останавливалась на каком-то одном делении шкалы человеческих типов. Но при этом было совершенно невозможно созданный им образ расчленить на составляющие и понять, чего и сколько он вложил в его создание. «Персонажи Басова, – писали о нем, – монолитны, не в смысле скульптурно-гранитно-массивны, а по-иному: целиком вылиты или сшиты, выращены или придуманы, целиком сотворены они из иррациональной, но очень прочной ткани – из гипноза подлинного актерского действа».

Басов называл свое желание играть «охотой к перемене мест» – стремлением смены ощущений, эмоций, впечатлений. Снимаясь у других режиссеров, он словно перезаряжался, открывая в себе что-то новое. И это было в нем необходимостью продолжения в собственном творчестве. Он обожал публику и с удовольствием ездил с выступлениями – концертами, встречами со зрителями. Басов выходил на эстраду, и зал практически сразу становился его. Он обладал фантастическим даром рассказчика, который был одним из проявлений его актерской природы. К сожалению, его импровизированные устные «скетчи» или выступления на творческих вечерах и встречах практически не сохранились ни в литературных записях, ни на кинопленке. Но достоверно известно – его слушали, раскрыв рот. Такова была сила притяжения его таланта и личности.

Глава 6 Третья попытка счастья

Валентина Титова была воспитанницей одной из лучших театральных мастерских своего времени – ученицей единственного набора в студию при Большом драматическом театре в Ленинграде, куда молодая студентка Свердловского театрального училища приехала вместе с подругой «попробовать поступить к Товстоногову». Это было время расцвета БДТ, за художественным руководителем которого прочно закрепилась слава режиссера номер один в отечественном драматическом театре. Товстоногов был мэтр, Мастер, учиться у него и быть приглашенным работать в его труппу было большим счастьем для каждого актера и своеобразной гарантией качества на всю дальнейшую творческую жизнь.

Сама Титова потом говорила, что на столь смелый шаг – поступать на курс Товстоногова! – ее подвигла подруга по училищу, самой же ей казалось, что между нею и теми уникальными людьми, которые составляли славу БДТ, лежит огромная пропасть – она не очень верила ни в свой талант, ни в свой успех. Но светловолосая, стройная красавица, заметная той особой благородной русской красотой, что неизбежно останавливала на себе взгляд, не осталась незамеченной – Титова блестяще прошла творческий конкурс (сказалась хорошая начальная профессиональная подготовка – Свердловское театральное училище уже тогда считалось одним из самых серьезных учебных заведений своего профиля) и была принята на тот памятный, товстоноговский курс.