Влада и маг-убийца

Приходить на лекции и ловить насмешливые взгляды однокурсников было такой пыткой, что Влада в перерывах пряталась в туалете, чтобы не попадаться под град хохмочек, ухмылок и издевательств.

«Сама виновата, – уговаривала себя Влада. – Ничего. Сама виновата, так мне и надо! Не надо было так поступать с мальчишками. Я же чувствовала, что неправа! Надо было честно все рассказать Егору раньше…»

А Гильс все так же весело здоровался с ней по утрам в столовой Носферона, так же подтрунивал, называя теперь уже не Колбасиной, а Карениной-Лариной…

Влада натянуто улыбалась в ответ на насмешки вампира, не зная, куда деть глаза, руки и весь остальной организм, который требовал немедленно уползти в темное безмурановое место и отлежаться там до скончания веков. Перспектива такой дальнейшей жизни не радовала, и Влада даже в отчаянии подумывала, не уйти ли ей, как Арману Сумороку или Эле Флаевой, в академический отпуск, чтобы продолжить учиться с другой группой. Влада мечтала и ждала, что волна насмешек над ней схлынет, как только начнется подготовка к сессии.

Горан Горанович, еще неделю назад собрав всех в атриуме, грозно и почти без привычных для тролля насмешек и приколов предупредил, что сессия будет двухдневным адом, и это будет похуже, чем застрять в лифте с Адой Фурьевной. Студентов всех курсов ждали два тяжелейших экзаменационных дня, за которые нужно было сдать кучу тестов по всем предметам. Набравшие нужное количество баллов переходили на следующий курс, отмечая это событие Вальпургиевым балом, а те, кто завалит, – оставались на летние занятия, чтобы попытаться сдать экзамены уже осенью.

Сбежав из общаги на выходные в Огоньково, Влада твердо решила сосредоточиться только на учебе, и просиживала над учебниками и конспектами круглые сутки, не обращая внимания на почти летнее тепло, которое лилось с улицы в открытое окно. Апрель звал и дразнил острым ароматом первых клейких листочков, влажной земли и чего-то еще, волнующего и неясного.

Только вот каждому – свое. Кто-то торчал над учебниками, а Егор Бертилов (Влада знала об этом от Марика) – шлялся по улицам, прогуливая все консультации по предметам. Влада все ждала, что тролль не выдержит и позвонит ей сам, но Егор хранил гордое молчание. Зато трезвонили по очереди Марик, Герка и даже Лиза Маркина. Судя по их невменяемым фразочкам, вроде: «Привет-у-тебя-есть-конспект-по-Канве-горю-синим-пламенем-а-ты-кто?» или «Спасай-нужны-формулы-по-ФТМ», – подготовка к сессии была у них в самой острой стадии.

Из коридора донеслись легкие шаги, дверь скрипнула, и в комнату просочился Диня Ливченко, держа на двух пальцах опасно балансирующий поднос с тарелками.

– Еда! – провозгласил домовой-арестант. – Тадададам!

– Какая еще еда, тададам? – проворчала Влада, поднимая на домового покрасневшие и усталые глаза. – Чего это ты вдруг, Ливченко? Что-то ты до сих пор по дому ничего не делал, а уж еду точно не разносил…

– Да, я такой! Вот решил принести тебе ужин. Это такая еда, которую едят даже депрессивные студенты перед сессией, – пояснил Диня, грохая поднос на стол. – Я тут из холодильника тебе всего наскреб понемногу.

На подносе громоздилась гора бутербродов с копченой колбасой, остатки гусиного паштета на дне консервной банки, вскрытый пакет крекеров и наполовину полная бутылка пепси.

– Я разве депрессивная? – возразила Влада. – Просто завалить не хочу. Канва очень трудная…

– Да ты уже на зомби похожа! – возмутился Диня. – Со своей учебой… Надо и о чем-то другом думать, сечешь?

– Диня, я одна есть не хочу. Давай вместе, – сказано это было еще и для того, чтобы рот домового был занят едой.

– Не, я эскалопов нажрался на кухне вместе с вашим котом, – признался Диня. – Слушай, я серьезно. Вот эти взрослые, дед твой и Мара, они не понимают ничего. А я вижу, что ты сидишь, учишься, учишься… Говоришь о сессии, об экзаменах, улыбаешься, когда Вандер спрашивает тебя, как дела. Но ты страдаешь из-за своего вампира. А вампир тебя не любит. Это все знают.

– Диня, хочешь бутерброд?

– Нельзя все в себе держать, – упрямо продолжал домовой. – Я, пока тут под арестом торчу, прочитал книгу про депрессию. У тебя сейчас именно она, это факт. Но тебе надо пытаться вырваться, надо заняться аутотренингом. И встречаться с другими парнями. Я уже даже выбрал, с кем ты пойдешь на Вальпургиев бал. В принципе, я изучил около сотни кандидатур…

– О, господи, Диня! Какой еще аутотренинг?! Какой бал?? Иди отсюда!

– Мы проголосовали, и всем понравился Ацкий.

– ЧЕГО?! – Влада поперхнулась бутербродом и долго кашляла, утирая слезы рукавом халата. – Какое еще голосование, что за «мы»…

– В доме полно народу, с которым я скорешился, – доверительно признался Диня, присаживаясь на диван. – Тут же такая тусня, не заскучаешь! Подушковый спун скучноват, но Метроша по ночам суперски поет, а ламповый пискун вообще свой чувак. Они клевые ребята, йоу, тыц-тыц!