Влад Лиsтьев. Поле чудес в стране дураков

Но самая, по мне, блистательная история из этой серии приключилась с кумиром девичьим Сергеем Лазаревым. Никак не готов комментировать его творчество — не моя тема. Однако певец потряс меня, запросив у продюсеров канала… список вопросов. То есть в свободной манере вести разговор просто не может. И меня умилило страстное ТВ-признание звезды: он, оказывается, не терпит ультиматумов (один из каналов поставил ему некое условие, которое он принять был не готов, и теперь, как говорит, на этом самом канале попал под жесткий баи на все новогодние каникулы). Я поинтересовался у него насчет его собственного ультиматума — ответы только на согласованные вопросы. Сергей заверил, что первый раз об этом слышит: мол, «пресс-служба моя виновата».

А как же тезис: короля играет свита? Что, двор сам по себе, а монарх отдельно? Как муха от котлет? Напомнило мне сентябрьский скандал с твитом Геннадия Зюганова «Американского посла в Ливии расстреляли, как последнюю собаку. получил то, что посеял». После гневной

US-реакции выяснилось, что микроблог от имени вождя коммунистов ведет некий «ответственный за ведение твиттера Парфенов». Шикарно. Получается, что «под прикрытием» можно и лгать, и хамить, а если случится скандал, всегда найдется кого выставить виноватым. Но по мне, все должны отвечать за слова. Ноты. И базары. И люди публичные — в первую очередь. Просто «у них» звезды понимают, что они всегда на виду, а у нас — как страусы: то голову под крыло, то прямо в бетон…

Листьева недолюбливали соратники (об этом ниже), но вот подчиненные души в нем не чаяли. Именно поэтому, кстати, и работали за более чем скромные деньги: он гипнотизировал всех своей щедростью и обаянием. У него был такой свитер — белый и пушистый. Таким и видел его коллектив. Платили немного, но Влад мог подарить загранпутевку, машину и даже квартиру.

Антонина Тихомирова («видовский» сотрудник) вспоминала:

— В «Останкино» работала подруга моей бабушки, она туда впервые и меня привела. Сначала поработала помрежем на одной художественной картине, затем меня перетащили в затухнувшую программу «Дело» телекомпании «ВИD», потом Влад затеял программу «U-клуб». Я знаю всю телевизионную кухню. Я была старшим администратором, координатором. Позже заметили, что голос неплохой, начали к озвучке привлекать. Я была абсолютно влюблена в Листьева! Но только в профессиональном плане. Идет он по коридору, ты смотришь на него и думаешь: «Бог». Мы им жили, мы им дышали. Эмоциональный был дядька, наорать мог иногда, потом сам подходил: «Извини, что-то я, наверное, вспылил». Он никогда никого не унижал, не считал никого вторым сортом. Слово «команда» звучало у него как никогда по-настоящему.

Лена Карпова, музредактор, узнав о выходе книги «Взгляд: битлы перестройки», в своем ЖЖ написала: «Забыть не получилось ни тогда, ни ранее, ни тем более теперь. „Долгая память хуже, чем сифилис, особенно в узком кругу“, как сказал классик». Как и большинство людей этой формации, Елена болезненно реагирует на маргинальные суждения, и ее возмутило предисловие, которое по моей просьбе написал тогда Михаил Леонтьев.

Карпова возмутилась: «Почему он?! Уж если кто и мог сочинить предисловие, так это либо участники событий (Иван Демидов, Саша Любимов, Политковский, etc.), или „наш взглядовский папа“ Анатолий Григорьевич Лысенко. В конце концов, Костя Эрнст. Называю его так не из фамильярности, а потому как привыкла почти 22 года так называть. Но, видимо, не срослось, уж не знаю, какие там были обстоятельства. Но неужели некому было написать предисловие к книге о легендарной телевизионной программе „Взгляд“, кроме Леонтьева?»

Далее Лена вновь цитирует Мишу: «Эта книга — собрание свидетельских показаний, по сути, перекрестных допросов, препарированных автором. Это не только про „Взгляд“ и взглядовцев. Это книга о журналистике».

И вновь возмущается: «С точки зрения следователя допрос, конечно, тоже в чем-то интервью. Вот только понимает ли г-н Леонтьев разницу между журналистом и следователем?»

Михаил писал: «Я считаю журналистику мерзкой профессией, выбираемой ущербными людьми. Журналисты — профессиональные дилетанты. Это не литература, не искусство, не наука, а всего понемножку. Есть такие уникальные отечественные учреждения — журфаки. Это места, где учат борзо писать (или снимать) на темы, в которых пишущий (или снимающий) некомпетентен. „Журналистское образование“ — это нонсенс. Кстати, именно поэтому наиболее приличные журналисты, за редким исключением, имеют какое-нибудь нормальное фундаментальное образование».