Вкус убийства

Он вернулся в комнату и зажег свет. Люстра тускло светила сквозь слои черного дыма. Агны в комнате не было. Не оказалось ее и в другой комнате Там было гораздо меньше дыма, но он все же открыл окно настежь. Теперь всю квартиру продувал сквозняк, и дышать стало легче. Саша обшаривал квартиру метр за метром. Он прошел мимо телефона, машинально отметив, что трубка почему-то снята и лежит на столике рядом с аппаратом. Подумал, что пожарных вызывать не нужно, он справился с огнем сам. Но где Агна?

Ванная была заперта изнутри. Но там было темно, это напугало его больше всего. Саша подергал дверную ручку и крикнул:

– Открой, не сходи с ума! Агна! Открой Немедленно! Что ты натворила?

Ни звука в ответ. Он прижался к двери, прислушиваясь, стараясь уловить хоть какое-то движение.

– Агна, – уже тише окликнул он ее. – Ей-богу, выходи. Нужно поговорить. Слушай, не все так страшно. Можно что-то исправить. Агна! Дура!

Он больше не мог сдерживаться и ударил в дверь ногой:

– Дрянь, стерва! Ты хотела, чтобы я сгорел? Ну, подожди, я тебе устрою, если ты еще не загнулась!

Он лихорадочно распахнул стенной шкаф и достал чемоданчик с инструментами. Через пять минут он вскрыл дверь. Он справился бы куда быстрее, но сказывалось отравление дымом. Временами Саша уже не совсем понимал, для чего, собственно, хочет открыть дверь – чтобы вытащить Агну или чтобы попасть к унитазу?

– Уйди! – завизжала девушка, отворачиваясь от него и быстро отползая в угол. – Не трогай меня!

Она затравленно забилась под раковину, и Саша с трудом выволок ее оттуда. В ванне он заметил несколько свежих капель крови – они ярко выделялись на белой эмали. Агна билась и визжала, больно колотила его ногами. Саша не выдержал и дал ей оплеуху:

– Ты заткнешься или нет? Сейчас я к тебе психушку вызову!

– Вызывай! Вызывай! – орала она, не переставая отбиваться. – Я тебя ненавижу, понял, ненавижу! Пять лет! Пять лет!

И больше ничего было не разобрать. Агна твердила про «пять лет» и время от времени начинала глухо, страшно рыдать без слез.

Саша наконец доволок ее до подожженной комнаты и бросил на постель. Агна тут же забралась под уцелевшее одеяло и свернулась калачиком. Парень снова осмотрел на полу следы поджога. Ковровое покрытие было обезображено почти наполовину.

Паркет под ним основательно прогорел. Но следов огня уже не было видно. Дым выветрился из квартиры, и стало очень холодно. Агну под одеялом так и трясло.

– Ты что, всерьез хотела меня убить? – изменившимся голосом спросил Саша.

Она не ответила. Он подошел и сел с краю постели. Заметил на простыне кровавый мазок, испуганно отогнул одеяло.

– Агна! – с укоризной произнес он. – Ну и не дура ты после этого?!

Девушка протягивала ему руку, на запястье которой виднелся слабый, еле заметный порез. Собственно, даже не порез, а царапина.

– Ты хотела покончить с собой? – Он со вздохом стиснул себе виски – голову невыносимо ломило. – Дура, дура… Ехала бы к себе в Одессу и утопилась. Мало у меня проблем, так еще ты… Завтра же тебя тут не будет, слышишь? Завтра же ты отсюда выметаешься! Дрянь паршивая!

Он распалялся все больше. То, что девушка подожгла квартиру, казалось ему страшной подлостью, настоящим предательством. Все эти годы она изображала из себя тихоню, хозяюшку, лишнего слова не произносила, несмотря на врожденную болтливость…

И вот – сюрприз. Внезапно Агна подняла голову с подушки:

– Да, я уеду! А кто тут будет жить вместо меня?

Твоя проститутка?

– Она не проститутка, – огрызнулся Саша; он все пытался вспомнить, что следует принять от головной боли.

– Нет, она шлюха! – истерически закричала Агна. – Самая настоящая шлюха! Где ты ее встретил?

На вокзале? На рынке? В общественном сортире?

***

…Он встретил ее в самом прозаическом месте – в магазине, в секции мужских рубашек. Им нужен был один и тот же номер, и они изрядно друг другу мешали, роясь на одной полке. Саша первый отошел в сторону. Ему казалось, что он выбрал, что надо, – белая рубашка в легкую серую полоску. Женщина продолжала копаться на полке. Стиснув ярко накрашенные губы, нахмурив брови с таким видом, будто решает алгебраическую задачу. Наконец она выпрямилась и внезапно обратилась к Саше:

– Взяли бы лучше вот эту.

Она показывала ему пакет с рубашкой лимонного оттенка. Саша от неожиданности заулыбался. Он сейчас думал совсем о другом. В частности, о том, куда он дел бумажку, где записано время прибытия поезда, которым приезжает Агна.

– Да посмотрите же. – Она настойчиво совала ему пакет и улыбалась.

Женщина была удивительно раскованна. На вид чуть за тридцать. Не толстая и не худышка, возле ярких губ тонкие морщинки – след постоянной улыбки. Верхние крупные зубы чуть запачканы помадой. Взгляд подвижный, светлый и какой-то беспечный. Взгляд не зрелой женщины, а пятнадцатилетней девчонки. Это больше всего привлекло тогда Сашу. Все прочее он рассмотрел позже, в своей машине. Он и сам не знал, почему взял из рук женщины эту лимонную рубашку, почему отказался от рубашки, которую выбрал сам (и выбрал под цвет галстука), почему покорно встал в очередь к кассе…