Вкус страсти

Она продемонстрировала свою готовность пойти дальше. Теперь все зависит от него. Она ждала, и сердце в ее груди трепетало от нетерпения.

— Вы частично лежали на полу, и… и я подумал, что вы простынете, — тихо проскрипел он. — Я просто хотел, чтобы вам было удобнее.

— Вы прикоснулись ко мне.

— Но я не знал…

— Не знали, что я сняла одежду. Я понимаю. — Она помолчала, пытаясь придать голосу ровное звучание. — Полагаю, я совершила ошибку, поскольку ночи сырые и прохладные, и… и одного покрывала недостаточно, чтобы согреть меня.

— Вы не понимаете, о чем говорите, — прошептал он.

— Неужели? А может, вы просто не желаете этого слышать?

— О, я желаю, но…

— Я много слышала о вашем искусстве обращения с дамами, но видеть мне довелось весьма немногое. — Она не понимала, откуда у нее взялась смелость произносить такие речи. Ей казалось, что, пока она спала, ею овладел некий смелый дух.

— Вы слышали… ах, Оливер! Я ему за это шею сверну.

— Но почему?

— Он лезет не в свое дело.

Она тоже так пару раз подумала.

— Но почему он так поступает?

— Просто он чересчур назойлив и к тому же считает, что он лучше меня самого знает, чего я хочу. Он думает, что знает, какой я… Господи, Маргарита, я просто мужчина, и я так хотел…

— Чего? — Слово само сорвалось с ее губ.

— Касаться вас и в других местах. — Действуя вслепую, он положил ладонь ей на талию, затем осторожно сунул руку ей под спину и приподнял ее, так что она встала на колени. Он привлек ее к себе, и она, подчинившись его воле, прильнула к его могучей груди. — Я не могу взять вас и никогда так не поступлю, — продолжал он, касаясь губами ее волос, — но я могу показать вам кое-какие удовольствия, если позволите.

Лицо Дэвида было так близко, что она чувствовала его теплое дыхание на своем виске. И потянулась к этому источнику тепла, словно к источнику жизни. В ней разливалось сильное желание.

— Я бы ни за что не отказалась.

Он наклонил голову, и ее губ коснулись его губы, такие твердые, и жаждущие, и невероятно чувственные, гладкие, нежные. Притянув Маргариту к себе, Дэвид медленно провел кончиком языка по ее губам. Он наслаждался их вкусом. Ее губы распухли от страстного желания слиться в более требовательном, более глубоком поцелуе. Жар его кожи она остро ощущала своим прохладным телом. Она задрожала и еще сильнее прильнула к нему. Глыба льда у нее в душе поддалась, начала таять. Маргарита расслабилась и что-то бессвязно пробормотала, пытаясь выразить вспыхнувшие в ней желание и радость.

Он гладил ее по спине круговыми движениями, постепенно опускаясь, пока не наткнулся на изгиб ее бедра. Она вздрогнула от неожиданности и удовольствия и прижалась к нему животом — таким нежным, таким податливым. Новые ощущения оказались настолько потрясающими, что она стала исследовать его твердое мужественное тело, с каждым маленьким открытием испытывая жаркие, кружащие голову ощущения. Оно было таким сильным и непоколебимым, закаленным в огне боев, но одновременно немыслимо чистым и приятным на ощупь. Мышцы, выпирающие из-под кожи, привели ее в восторг, и она положила ладони ему на грудь и стала гладить, мять, изучать его прочное, как железо, тело. Ей казалось настоящим чудом, что, сжимая ее в объятиях, он удерживал в узде безграничную мощь своего тела, полностью подчинив его своей воле. Все же ей не терпелось впитать его в себя, ощутить его внутри собственного тела.

Услышав ее слабый, но требовательный стон, Дэвид продолжил знакомство их губ, ворвался в податливый рот, провел языком по нежным внутренним поверхностям щек, скользнул по зубам. Он легонько потянул ее за язык, погладил хрупкую нижнюю его сторону и полностью втянул его в свой рот.

С неожиданной смелостью Маргарита скопировала его движения и засосала его язык, который тут же вырвался и снова проник в ее рот — жаркий, требовательный. Ее окатила волна неистового удовольствия, все чувства взбунтовались, когда рука Дэвида накрыла ее грудь, а пальцы стали ритмично сжимать сосок.

Маргарита полностью лишилась воли и дрожала, испытывая такой сильный голод, что ей стало страшно. Ее кровь с первобытной мощью шумно неслась по венам. Ей казалось, что она падает, чуть ли не теряет сознание, пока она не поняла, что Дэвид опускает ее обратно на тюфяк. Он устроился подле нее, положив ладонь ей на живот, словно в знак обладания. Согнул пальцы, помассировал мягкую плоть, спустился ниже, еще ниже. Она напряглась и сжала бедра, когда он сунул руку ей между ног, раздвинул пальцами шелковые завитки и сжал ее холм.

— Что… — начала она.

— Ш-ш, — прошептал он, слегка касаясь губами ее груди, — я не сделаю ничего плохого.

Она и сама это прекрасно знала. Однако до сих пор, насколько она помнила, еще никто не касался ее там. В ней проснулся инстинкт, требующий защитить самую уязвимую часть ее тела, и потому ей оказалось трудно открыться мужчине. Возможно, это заняло бы больше времени, но она отвлеклась: Дэвид лизнул ее напряженный сосок, подул на него, отчего тот еще сильнее затвердел, провел языком по ореолу, пощекотал языком сосок, вызвав легкое жжение.