Вкус греха

Он долго не возвращался. Целую вечность, как ей казалось, поэтому Мирабелла всерьез задумалась, не обмотать ли руку старой рубашкой и не отправиться ли поискать его. Если бы она смогла объяснить, почему у нее рука замотана в рубаху, если б кто-то из слуг спросил, она бы так и сделала.

— Ты хоть знаешь, как трудно найти мыло в этом доме? — спросил Вит, когда наконец вернулся с бруском мыла и полной миской воды.

— Догадываюсь, — ответила она, — ведь все это время прождала тебя здесь.

— Я думал, что найду кусочек в одной из кладовых на этаже для слуг, но оказалось, что они битком набиты всякой всячиной: инструментами, книгами, разным старьем и еще бог знает чем, только не тем, что там действительно должно быть.

— Мылом, например.

— Да, — согласился он, опустился на корточки и поставил миску у ее ног. — А еще швабрами и разными порошками. Где они хранят все это?

— А они и не хранят, хотя кое-что можно найти на кухне. — Она показала свободной рукой на кусок мыла, который он принес. — Где ты его взял?

— Пришлось идти в свою комнату. Сядь на сундук и дай мне руку.

Мирабелла хотела сказать, что дальше она справится сама, но потом решила, что вряд ли сможет намылить руку и снять банку. Вит сделает это быстрее, а скорость имеет значение, если рука застряла в склянке.

Она села на сундук.

— Тебя кто-нибудь видел или спросил, почему ты роешься в кладовых?

— Нет. Хотя из комнат прислуги доносился храп. Почему твой дядя держит их?

Она пожала плечами, наблюдая, как он смачивает мыло в воде.

— Больше никто не станет на него работать.

— А-а. — Вит взял ее за локоть и распрямил руку, чтобы намылить запястье.

— Вит? — Да?

— Вот мне интересно…

— Интересно что?

— Я давно хотела спросить, но все как-то не получалось… Он поднял глаза.

— Что ты хочешь знать?

— Что именно ты делаешь для Уильяма Флетчера? И как так вышло, что ты стал делать то… ну что ты там делаешь?

Вит снова стал намыливать запястье.

— Тебе не нужно об этом знать.

— Поздно спохватился, — сказала она. — Я же ответила на твой вопрос вчера ночью. А мне совсем не хотелось этого делать.

Вит молчал, и Мирабелла решила, что он вовсе не собирается отвечать. Затем он отложил мыло и стал пальцами втирать пену.

— Работаю иногда, — тихо сказал Вит, — на военное ведомство, которое возглавляет Уильям.

— Ой, неужели? — Мирабелла задумчиво сдвинула брови. — Все это время я думала, что он просто друг семьи.

— Он друг семьи и по совместительству командует маленькой армией шпионов.

— Так вот кто ты? Шпион?

— Не совсем, — спокойно ответил он, дав ей понять, что не собирается обсуждать это. Тогда Мирабелла пошла другим путем.

— Это очень опасно?

— Нет, не всегда. Как и на войне.

— Зачем тебе это? На тебе и так лежит большая ответственность.

— Я хочу дать родным что-то, чем они могли бы гордиться.

— У них есть ты, — заметила она. — И они очень гордятся тобой. Ты почти идеальный сын, брат и джентльмен. Даже раздражает как-то.

— Спасибо, конечно, — сказал он. — Но это другое. Что-то… большее. То, что я смогу передать моим сыновьям, если они у меня будут. Наследие, которое смоет несколько веков позора.

— Ты стыдишься своего рода? — удивленно спросила она.

— Полагаю, ты встречала моего отца, — сухо сказал Вит. — Хотя он редко бывал дома.

Мирабелла недоверчиво посмотрела на него.

— По-моему, твой отец был весельчаком. Знаю, он был не самым надежным, но…

— Ты плохо наслышана о его «подвигах». Мой отец был никчемным повесой и денди, думавшим только о себе. Он не умер, упав с лошади, как многие думают, а погиб на дуэли из-за оперной певички.

— Ох! — Боже правый, она и не догадывалась. — Мне жаль.

— Забудь. Его уже нет. Правду знают единицы. Да и то, люди скорее поверят мне, чем им. Твой дядя знает.

— Неужели?

— Да, и еще кое-то из гостей. Они вращались в одних и тех же кругах, но, как я уже говорил, мало кто посмеет оспорить слова графа Тарстона. А если и посмеет, ему все равно не поверят.

Но она знала, что правду не удалось скрыть. Мирабелла вспомнила о слухах, которые кочевали по всем бальным залам и гостиным после смерти графа, но тогда она, как и все остальные, отмахнулась от них, как от глупых сплетен. Вит не мог себе этого позволить. Никогда не сможет.

— Мне жаль, Вит.

— Как я уже говорил, — повторил он, взявшись одной рукой за ее локоть, второй — за банку, — это уже в прошлом.

Вит осторожно потянул за руку, и кисть выскользнула из банки.

— Ох! — Мирабелла сжимала и разжимала пальцы.

— Больно? — спросил Вит и потер ее запястье подушечкой большого пальца.

— Нет. — Наоборот. Его прикосновение ускорило пульс. — Нормально.

— И только? — спросил Вит и наклонил голову, чтобы поцеловать нежную кожу чуть выше запястья.

— Э… приятно. Мне приятно.

— И только?

— Ну, это всего-навсего моя рука.

— Понимаю.

Вит встал на колени, обнял ее за шею и поцеловал в губы.

Поцелуй был легкий, нежный и алчущий.