Вкус греха

— Я жду, Виттакер-Винсент. Вит повернулся к ней лицом.

— Чего? — рявкнул он.

— Извинений, конечно.

— Хорошо. Жди дальше.

Она засмеялась и собралась уходить, предвкушая, как он будет сверлить ее взглядом, пока она не скроется из виду.

Мирабелла вздрогнула, когда он схватил ее за руку и развернул к себе.

— О, это еще не все, чертовка.

«Уходи. Брось».

Вит знал, что должен это сделать, но даже когда слабый голос разума подсказывал, что так лучше, более сильный и куда более властный голос гордыни взывал к мести. Запоздавшая мысль, мимолетная и соблазнительная, показалась очень забавной.

В тот день в Хэлдон-холле не только Мирабелла была в дурном настроении.

Вит провел последние три дня в одной из меньших усадьб, улаживая конфликт, в котором фигурировали два фермера-арендатора, сломанный забор, дойная корова, некомпетентный управляющий и — если он не ошибается — некая привлекательная трактирщица, причастная к конфликту в большей степени, чем забор, буренка или управляющий.

Он старался держать себя в руках не только во время разбирательства, но и когда вернулся домой очень поздно и обнаружил, что сестра еще не спит и бродит по комнате без всякого на то приемлемого объяснения — уже в который раз.

И когда его разбудила гневная перебранка двух горничных из-за перевернутого подноса. И когда он отправился на конюшни и узнал, что его любимица подвернула копыто. И когда лошадь, на которую пал его второй выбор, потеряла подкову после часа езды, из-за чего обратный путь из полей на конюшни был долгим и неприятным.

Он как раз шел оттуда, ворча, чертыхаясь, злясь из-за пропущенного обеда и другими способами разубеждая себя в том, что день удался, когда увидел вдалеке ее.

Первая реакция была знакомой: приятное ускорение пульса, инстинктивное напряжение мускулов, медленная и непроизвольная улыбка. Он нуждался в хорошей дерзкой ссоре.

Мирабелла удивительно легко попадалась на удочку: никогда не пропустит издевку мимо ушей, всегда рьяно примет вызов. Это и вправду была лучшая добродетель девчонки, и ему ничто так не нравилось, как выводить ее из себя.

Да, случались иногда неприятные, временами даже плачевные последствия, как этот унизительный эпизод с его матерью, но какое удовольствие видеть, как ее глаза сужаются, она становится пунцовой, а потом… а потом самые невообразимые вещи срываются у девушки с языка. Она неизменно восхищала его, даже если он был слишком рассержен — или искалечен, — чтобы оценить это.

Ему казалось, что это похоже на игры с огнем: неразумно, но устоять невозможно.

Он медленно опустил велосипед на землю: чтобы хватило времени обдумать план нападения и чтобы охладить свой пыл, а также затем, чтобы полюбоваться ее мучениями. А она мучалась: так и сяк выкручивала руку, безрезультатно пытаясь высвободиться.

— Мы что, весь день тут простоим? — спросила она раздраженно, прекратив наконец свои попытки.

— Возможно, — сказал он. — Я еще не решил.

— Через минуту тебе станет так же скучно, как и мне.

— О, сомневаюсь. У меня есть над чем поразмыслить.

— Ах, он пытается думать. — Она кивнула, изображая понимание. — Это объясняет промедление.

— Месть — дело важное. Тут главное — не торопиться.

— Тут главное — ум и творческий подход. — Она топнула ногой от нетерпения. — Может, ты присядешь?

Он медленно улыбнулся и отпустил ее руку.

— Незачем. Полагаю, я придумал то, что нужно. Она театрально закатила глаза, но не стала уходить.

— И что же? Оттаскаешь меня за волосы? Оскорбишь на людях? Посадишь рептилию на платье?

— Твое платье это только украсит, но нет, у меня на уме нечто другое.

— Ну же, говори. Я вся дрожу от нетерпения, так хочется услышать твой коварный план.

— Нет, — хищно улыбнулся он. — Тебе придется подождать.

Она нахмурилась.

— Что значит «подождать»?

— То и значит. Тебе придется подождать.

— Это и есть твоя месть? — спросила она подбоченившись. — Ты хочешь заставить меня теряться в догадках, беспокоиться, какой же фокус ты выкинешь?

— Это дополнительный плюс. Она задумчиво надула губы.

— Хорошая стратегия, нет, правда, или была бы такой, если бы в твоей голове одновременно могло удержаться больше двух мыслей. Ты забудешь об этом до ужина.

— Почему ты так уверена, что я не реализую свой коварный план раньше?

— Я… — Она открыла рот и снова закрыла.

— Кошка язык откусила? — спросил он. — Или ты онемела от волнения?

Она насмешливо фыркнула и развернулась, чтобы уйти.

Солнце пробилось сквозь тучу и на долю секунды осветило ее золотистым сиянием. Вит вдруг подумал, что она изменилась. От этой мысли он опешил. С чего бы ей выглядеть по-другому?

— Минутку. — Он снова взял ее за руку. Она вздохнула, но позволила себя повернуть.

— В чем дело, глупец, третья мысль так быстро вытеснила первые две? Я даже удивлена, что так много идей посетило тебя за столь короткое время. Жаль, что некому их записать.