Включить. Выключить

— Вся его жизнь вращается вокруг нее. Он никогда не был женат, у него нет близких родственников и даже друзей, хотя Смита он знает с детства. Чак живет вдвоем с сестрой в доме, выстроенном еще до Войны за независимость на Понсонби-лейн. Когда-то их семье принадлежала земля — много земли, но обучение Клэр обошлось дорого, не говоря уже про образование Чака, вот их родителям и пришлось затянуть пояса. Они продали почти всю землю. Чак обожает сюрреалистическую живопись и классическую музыку. Клэр не видит картин, но она большая поклонница музыки. Оба гурманы и ценители хорошего вина. Пожалуй, мне жаль его потому, что Чак, рассказывая об их жизни, становится напыщенным и даже восторженным, и это выглядит… странно. Она ему сестра, а не жена, хотя кое-кто из наших циников не прочь позубоскалить о них. По крайней мере в глубине души Чак недоволен тем, что вынужден терпеть Клэр, но слишком предан сестре, чтобы признаться в этом даже самому себе. Нет, он определенно не Монстр — на это ему просто не хватило бы времени и свободы действий.

— Картины у него в кабинете произвели на меня гнетущее впечатление, — виновато признался Кармайн.

— А мне нравится. Живопись мало кого оставляет равнодушным: ее либо любишь, либо нет.

— Ладно, идем дальше. Соня Либман.

— Очень славная женщина, прекрасный специалист. Она замужем за гробовщиком Бенджамином Либманом. Их единственная дочь учится в колледже близ Тусона, готовится поступать в медицинский. Мечтает стать хирургом.

«Гробовщик. Да, плохо я подготовился к разговору», — мысленно произнес Кармайн.

— Бенджамин работает на кого-нибудь или уже на пенсии?

— Боже мой, конечно, нет! У него свое похоронное бюро где-то возле Бриджпорта. — Дездемона задумалась. — Кажется, называется «Комфорт».

«Час от часу не легче. — Кармайн чуть не выругался. — Это же идеальное место для расчленения. Придется завтра же побывать в похоронном бюро "Комфорт"».

— А Сацума и Чандра?

— Ищут новую работу. Ходят слухи, что Hyp Чандра уже получил предложение из Гарварда — тамошнему руководству давно не терпится сравнять счет по «нобелевкам». Хидеки до сих пор колеблется. Его решение как-то связано с гармонией в его саду камней.

Кармайн вздохнул.

— А кого подозреваете вы, Дездемона?

Она заморгала.

— Честное слово, из сотрудников Хага — никого. Я пришла сюда позже всех, но проработала уже пять лет. У большинства ученых есть свои причуды, но умеренные. Они… безобидны. Доктор Финч разговаривает со своими котами так, будто ждет от них ответа, доктор Чандра обращается с макаками как с индийскими раджами, и даже доктор Понсонби, который привязан к своим крысам меньше всех остальных, заботится о них и проявляет интерес к их жизни. Клянусь вам, среди ученых нет ни одного психопата.

— Понсонби не любит своих крыс?

— А что тут такого, Кармайн? Да, доктор Понсонби просто их не любит. Многие люди не выносят крыс, в том числе и я. Большинство ученых привыкают и даже привязываются к ним, но далеко не все. Марвин может взять крысу голыми руками, сделать ей инъекцию, и крыса будет только благодарна за внимание. А доктор Понсонби ловит крыс только рукой в стеганой рукавице-прихватке. Обычные перчатки крысы легко прокусывают — впрочем, они и бетон могут прогрызть!

— Ничего полезного я так и не услышал, Дездемона.

Дробный стук в окно заставил ее вскочить.

— Опять град, ну что же это такое! Пешком не добраться, только на машине. Везите меня домой, Кармайн.

«Так заканчиваются все до единой попытки взять ее за руку, — с внутренним вздохом подумал Кармайн. — Не то чтобы она меня привлекает, просто из кокона независимости силится выбраться удивительно милая женщина».

Глава 12

Четверг, 16 декабря 1965 г.

Поскольку до Дня благодарения снег так и не выпал и в первую половину декабря было немногим холоднее, чем обычно, жители Коннектикута ждали бесснежного Рождества. Но накануне отъезда Кармайна в Нью-Йорк, к Парсонам, начался сильный снегопад. Поезда Кармайн ненавидел, не мог даже представить себе, что просидит два часа в вагоне, провонявшем перегаром и сигаретами, поэтому выехал пораньше на своем «форде» и обнаружил, что шоссе 95 из трехрядного превратилось в двухрядное, но вполне проезжее. К тому времени как он добрался до Манхэттена, в городе расчистили только проспекты — из-за снега убрать машины, оставленные у тротуаров, не удалось. Не зная, где припарковать «форд», Кармайн с черепашьей скоростью двигался по Парк-авеню до поворота на Медисон. К счастью, Роджер Парсон-младший все предусмотрел: едва Кармайн остановился у входа, швейцар в мундире поспешил взять у него ключи и отдать их помощнику. Он сам проводил Кармайна по величественному вестибюлю, отделанному пурпурным левантийским мрамором, к одинокой двери лифта, предназначавшегося для руководства и запиравшегося на замок.

На сорок третьем этаже Кармайна встретили Роджер Парсон-младший и Ричард Спейт, державшийся на полшага позади.

— Спасибо, лейтенант, что не побоялись приехать в такую погоду. Вы на поезде?