«Включен в операцию». Массовый террор в Прикамье в 1937–1938 гг.

«В Японии солдат кормят лучше, чем у нас, живут они хорошо, благодаря этого они будут и хорошо защищать свою буржуазию, но сейчас их приучают есть нашу пищу — худшую, чем у них, чтобы потом не испытывать затруднений, так как во время военных действий им придется есть наш хлеб»[111].

И, наконец, свидетель Ощепков, оставивший нам описание Гуляева, пересказал его слова о том, что:

«Советская власть — это власть грабежа и насилия, разорившая крестьянство и выславшая их затем „помирать с голоду“, а нас согнала в тыловое ополчение, где эксплоатирует так, как не эксплоатирует ни один капиталист. Говорят, что нас перевоспитывают, этим перевоспитанием „они“ ничего не добьются, а как были мы против Советской власти, так и останемся»[112].

На «Справке» имеется резолюция Военного прокурора Урал ВО от 17 марта:

«Арест Гуляева Г. Н. санкционирую. Что касается Лебедева, Кожевникова, Юферова и Чухлова, то, как из справки, так и приложенных протоколов допроса не видно конкретных фактов их к-p агитации, поэтому от ареста их надо воздержаться»[113].

Вернулась «Справка» в сопровождении документа, напечатанного на бланке Особого отдела ГУГБ Уральского Военного Округа:

«Препровождаем справку и постановление с санкцией Прокурора Урал ВО на арест Гуляева Г. Н. В присланных материалах совершенно недостаточно выявлена преступная к-p деятельность Лебедева, Кожевникова, Юферова и Чухлова, ввиду этого их арест Прокурором Урал ВО пока не санкционирован.

Следствием по делу Гуляева необходимо вскрыть организованную к-p деятельность, как Гуляева, так и Лебедева, Кожевникова, Юферова и Чухлова, после чего вновь ставьте вопрос об их аресте. О ходе следствия информируйте»[114]

[выделено нами. — А. К.]

Хотя этот документ был адресован Особому отделу ГУГБ 82-й стрелковой дивизии, попал он все-таки на стол начальника Пермского ГО НКВД Лососа. И тот своей рукой прямо поперек текста черкнул два слова: «Мозжерину исполнить», поставил дату (29 марта) и подпись.

У всякого Бонапарта есть свой Тулон. Звездным часом лейтенанта госбезопасности Федора Павловича Мозжерина стало дело Общества трудового духовенства. Именно с него и начался стремительный карьерный взлет Мозжерина, завершившийся на должности помощника начальника Особого отдела НКВД Урал ВО. Именно там в 1939 г. его настиг арест и приговор Военного трибунала войск НКВД Московского округа. Поскольку люди типа Федора Мозжерина и являлись основными «рабочими лошадками» большого террора, есть смысл приглядеться к нему попристальнее. Он родился в селе Серебрянское Тобольской губернии в семье крестьянина в 1901 г., образование имел начальное. В партию вступил поздно, только к 1931 г. 29 марта 1937 года он занимал должность начальника V отделения Пермского ГО НКВД, но уже через десять дней был назначен начальником Особого отдела 82 стрелковой дивизии. За проведенное расследование Мозжерин был награжден именным боевым оружием и переведен в аппарат Особого отдела Урал ВО в г. Свердловск. Там о нем вскоре начали слагать легенды: