Визит родственников

Он приготовился к мгновенной смерти. И вдруг, как ему показалось — на расстоянии вытянутой руки, пришелец не выдержал. Скользнул вверх, и, когда впереди вспышкой молнии, мелькнуло брюхо, летчик, нажав гашетку, в упор распорол ее огненной струей и неуязвимый аппарат инопланетян окутался дымом.

Через миг рухнул вниз словно утюг.

— Аааа! — вновь зарычал от напряжения и яростного восторга человек, но ликование его длилось считанные секунды.

В единый миг погасли многочисленные датчики и дисплеи приборной доски, басовитое гудение двигателей исчезло. Наступила тишина, мертвенная тишина, еще несколько секунд самолет словно подбитая влет птица мчался среди ночной тиши. Потом земная гравитация победила, закружившись в крутом штопоре, он стремительно рухнул к земле.

Несколько секунд попыток реанимировать машину — все бесполезно. По спине потекла струйка ледяного пота. Неужели все? Не дрейфь, летчик.

Надеясь, что оператор его услышит, проорал:

— Катапультируемся!

Втайне молясь про себя всем богам чтобы хоть это сработало, ударил по рубчатой кнопке катапульты.

Бам! Мгновенно исчез, отстреленный пиропатронами, фонарь кабины. Подброшенное богатырским пинком кресло с его хрупким человеческим содержимым полетело вверх, многострадальный позвоночник словно ссыпался вниз. Пронзительная тишина, чернильная ночь вокруг, когда казалось ни одному органу чувств не за что зацепиться. Где ты? В каком-то абсолютном ничто… Несколько долгих секунд он томился, сработает парашют или нет? Наконец долгожданный рывок и с тихим шелестом вверху развернулся спасительный купол парашюта, еще раз рвануло, только гораздо тише. Только после этого он облегченно выдохнул. Он еще жив! Гибель товарища, судьба оператора, сбитый пришелец и выживание в заснеженной тундре пока не подберут спасатели, все это — потом…

Глава 4

Кресло с пилотом под едва различимым в темноте белым куполом парашюта, словно неподвижно повисло в ночи. Нешуточный мороз яростно щипал лицо, пробираясь даже сквозь маску, ветер нес запах мороза и тундры. «Не дай бог, если оправдается прогноз синоптиков» — подумал молодой летчик, вглядываясь в приближающуюся землю, метеорологи обещали понижение температуры до минус тридцати и самое главное сильный буран. А это исключало применение авиатехники для поиска сбитых летчиков.

Низкое, молчаливое арктическое небо полыхнуло всеми цветами радуги, и сразу все изменилось. Тьма сбежала, разноцветные блики буйно танцевали по бескрайней, заснеженной тундре. Холодное буйство красок, словно безумный художник играется с гигантским калейдоскопом, податливая чернота под ногами. Сверкали ледяные равнины: до горизонта — заснеженные поля, изрезанные трещинами оврагов, заросшими низкорослыми деревьями, на горизонте переходящие в голые, пологие холмы. Летчик замер, не отводя взгляда от колдовской картины, да разве это мой, знакомый, привычный мир? До земли оставалось несколько сотен метров, когда словно в ответ на цветовую феерию неба и ледяной тундры справа замерцал тревожным красным светом явно искусственный огонек.

«Люди? Откуда здесь люди? Но раз подвернулась такая удача, грех ею не воспользоваться». На какое-то время он не забыл, нет, — но отстранился от всего, что произошло за недолгие минуты страшного боя: гибель товарища, неизвестная судьба оператора, собственной готовности пойти на таран и ожидание гибели. Хрупкая человеческая душа не могла сразу вместить и пережить так много и сейчас Сергей испытывал обычное человеческое облегчение, что для него все закончилось благополучно. А настоящая боль и скорбь по ушедшему товарищу придет позднее.

Корректируя спуск, он немного потянул стропу, еще несколько секунд полета в невесомости, несильный удар снизу, кресло упало на снег, опрокинулось, больно ударив по спине. Ветер подхватил паруса парашютов потащил по слежавшемуся, весеннему снегу. Скрежет обшивки кресла по насту. Наконец Сергей изловчился и отстегнул парашют, яростно хлопнув напоследок, он улетел в ночную тьму, оставив летчика в неподвижности. Он облегченно выпустил воздух меж стиснутых зубов. «Ты хотел приключений и поэтому пошел на военную службу? Кушай их не обляпайся!»

Покойная мать обожала Высоцкого. Сколько он себя помнил, его песни и баллады сопровождали маленького Сергея везде. А когда по телевизору показывали «Стрелы Робин Гуда» его было невозможно увести от голубого экрана. Ему снилось, как с мечом в руках, он штурмует замок вора и негодяя, как на рыцарском турнире в честь прекрасной дамы ломает копья, а нахалу, посмевшему подмигнуть его избраннице смело бросает в лицо перчатку. С пожелтевших страниц любимых книг шевалье Д» Артаньян говорил врагам: Сердце мое — сердце мушкетера. Я чувствую это и действую как мушкетер. И в душе маленького Сергея загорался восторг и восхищение. Свежий ветер странствий веял со страниц «Одиссеи капитана Блада», он почти слышал плеск ласковых карибских волн в час утренней вахты, когда ни один звук не нарушает тишины, о борта «Синко Льягас». Это была та судьба о которой он мечтал и стремился.