Визит лейб-медика

Как ужасно. Неужели так действительно и должно быть? Может быть, она сама, лишенная боязни, любящая власть и испытывающая счастье, когда знает, что ее боятся, может быть, именно такие люди, как она, и должны бы были совершать датскую революцию?

Никаких птиц там, снаружи. Почему нет никаких птиц именно сейчас, когда она в них нуждается?

Он рассказывал ей историю о мальчике, у которого было все, но который испытывал боязнь. Героем этой сказки был другой мальчик. Победителем был плохой, злой, глуповатый и лишенный боязни.

Как же можно победить мир, если ты просто хороший и тебе не хватает мужества быть злым? Как же можно при этом суметь подвести рычаг под мироздание?

Бесконечная зима. Снежные заносы на Эресунде.

Когда это кончится?

Она жила четыре года. На самом деле меньше. Все началось в Придворном театре, когда она решилась и поцеловала его. Разве это было не весной 1770 года? Это значит, что она жила только два года.

Как быстро можно расти. Как быстро можно умереть.

Почему она должна была так ужасно полюбить именно Иоганна Фридриха Струэнсе, раз добро обречено на гибель, а побеждать должны те, кто не умеет испытывать страх?

«О keep me innocent, make others great».

Как бесконечно давно.

3

Делегация ничего не добилась.

Четырьмя днями позже снова приехал Гульберг.

Гульберг пришел один, дал знак страже оставаться за дверьми, сел на стул и стал неотрывно смотреть на нее в упор. Нет, этот маленький человек — не какой-нибудь Рантцау, не трусливый предатель, его нельзя недооценивать, с ним шутки плохи. Раньше она считала, что он чуть ли ни смешон в своей убогой незначительности; но он словно бы переменился, что же произошло? Он не был незначительным. Он был смертельно опасным противником, а она его недооценила, и теперь он сидит на стуле и неотрывно на нее смотрит. Что у него такое с глазами? Говорили, что он никогда не моргает, но не было ли тут чего-то другого? Он говорил с ней очень тихо и спокойно, холодно констатировал, что Струэнсе уже сознался, о чем она только что получила сообщение, что король хочет развода, и что теперь необходимо ее признание.

— Нет, — ответила она ему так же спокойно.

— В таком случае, — заметил он, — Струэнсе оболгал королеву Дании. Тогда его наказание следует ужесточить. Тогда мы будем вынуждены приговорить его к смерти медленным колесованием.

Он смотрел на нее совершенно спокойно.

— Грязная свинья, — сказала она. — А ребенок?

— За все надо платить, — ответил он. — Платить!

— И это означает?

— Что бастарда и ублюдка придется разлучить с Вами.

Она знала, что должна сохранять спокойствие. Речь шла о ребенке, и она должна была держаться спокойно и мыслить трезво.

— Я не понимаю только одного, — произнесла она, изо всех сил контролируя свой голос, который все же показался ей тонким и дрожащим, — я не понимаю этой жажды мщения. Кем создан такой человек, как вы. Богом? Или Дьяволом?

Он посмотрел на нее долгим взглядом.

— Распутство имеет свою цену. И моя задача состоит в том, чтобы убедить Вас подписать признание.

— Но вы мне не ответили, — сказала она.

— Я действительно должен ответить?

— Да, действительно.