Визит из невыразимого

Палата оказалась совсем небольшой, но уютной, снежного цвета стены тонули в полутьме, высокое окно тщательно зашторено и только над самой кроватью, стоявшей в дальнем углу, горел яркий белый свет, давая возможность рассмотреть пациентку практически сразу с порога.

Он считал, что ему уже удалось лицезреть её в самом худшем виде из всех возможных. Мёртвое лицо — что может быть хуже этого?

«Кажущееся мёртвым!» — с усилием поправил он себя.

Но сейчас она выглядела ещё хуже, чем тогда, когда без признаков жизни, залитая собственной кровью, сидела между кроватью и подоконником. Живыми воспринимались лишь глаза, которые сильно запали в глазницы, и на фоне резко осунувшегося лица выглядели просто огромными, учитывая ещё и гигантские синяки, которые их окружали. Создавалось ощущение, что она провалялась в коме несколько месяцев, а не часов. Скулы и подбородок заострились, а кожа отдавала неприятным восковым отблеском, и её цвет тоже напоминал воск — серовато-желтый, неестественный, как будто с освещением было сильно не всё в порядке, хотя его-то как раз вполне хватало. Впечатление дополнялось полной неподвижностью лицевых мышц, завершая иллюзию восковой маски, из-под которой глядели медленно поворачивающиеся глаза. Её густые волосы были подняты и убраны под специальную повязку на голове, и открытая шея производила впечатление неприятно тонкой, «цыплячьей». Остальное тело было полностью закрыто простыней, руки тоже, виднелся только самый краешек ладони.

Он бросился через всю палату, задев по дороге сестру с большим стеклянным сосудом странной формы в руках, и упал на колени перед кроватью, схватив её ледяную ладонь и прижав к губам.

— Гермиона! Гермиона!

Её глаза нашли его, и она, лишь слегка приоткрыв губы, прошептала:

— Вот и ты.

— Ага! — тут же послышался за спиной голос Сметвика. — Пациентка узнает знакомые лица. Давайте-ка мы сейчас же займемся её реакциями.

— Доктор! — воскликнул Гарри возмущенно и обернулся. — Дайте же ей чуть-чуть прийти в себя!

При этом он потянул за собой её руку и понял, что она не двигается дальше определенного предела. Край простыни приподнялся, и он обнаружил перевязи, державшие её руки в фиксированном положении.

— Что это?

— То это! — сказал Сметвик, подходя ближе. — Если вдруг она придет в себя и начнет поднимать руки слишком высоко, это может плохо сказаться на полученных ею повреждениях. Да, да. Ей необходим покой и полная неподвижность. Покой и неподвижность! А вы создаёте много лишнего беспокойства.

— Ну, хорошо, — он осторожно поместил её руку в то же положение, что и раньше, попутно отметив смертельную бледность её кожи.

— Ты как? — спросил он у неё почему-то преувеличенно тихо, как будто устыдившись стоявших вокруг него медиков.

— Я в норме, — прошептала она, и он вдруг понял, что она пытается улыбнуться, но у неё не получается. Губы не слушаются.

— До нормы ещё очень далеко, милая леди, — наставительно произнес Сметвик, — очень далеко! Да. Нам ещё нужно проверить, что у вас с головой. Просто необходимо. Так что ваш друг сейчас пойдет домой, а мы займемся вашим состоянием. Давайте, давайте, юноша.

— Доктор… — вдруг произнесла Гермиона, и её глаза буквально впились в Сметвика, — вы уйдёте.

— Что такое?

— Дайте… эликсир…

Она повернула глаза в сторону стоящей сестры.

— Давайте-ка, я здесь сам буду решать, что и когда вам надо употреблять.

— Я бы на вашем месте не спорил, доктор, — сказал Гарри со слабой улыбкой.

— О чём это вы?

В ответ он только многозначительно пожал плечами.

— Хорошо. Сестра, дайте пациентке немного эликсира. Сейчас это действительно не помешает.

Сестра подошла и молча опустила длинную трубку, выходящую из сосуда, вставив её в губы Гермионы. С трубки сорвалось несколько капель, после которых Гермиона внезапно скривилась, и тут же её губы обрели большую свободу. Она ухватилась ими за край трубки и сделала жадное всасывающее движение, непрерывно морщась. По палате распространился слабый, но отчетливый запах виггенвельда.

— Вот так, — её голос стал чуть громче и понятней, хотя начал звучать ужасно хрипло. — А теперь… доктор… оставьте ёмкость… Гарри… и покиньте нас… на время. Вы все.

— Что это за командирские замашки, юная леди?! — возмутился Сметвик. — Вы не у себя в Министерстве или где вы там ещё работаете. Я не допущу…

— В Отделе Тайн, — подсказал Гарри, продолжая улыбаться.

— Так и что же? — голос Сметвика внезапно сел. — Всё равно это не основание, чтобы…

— Доктор, — прервала его Гермиона, смотря на него пристальным взглядом, — давайте договоримся. Вы… даёте нам… с Гарри… поговорить столько… сколько нам потребуется… а потом… он уйдет… и сутки… не будет вас… беспокоить.

— Сутки?! Гермиона, я не уйду отсюда ни за что на свете!

— Гарри… — прохрипела она строго, — не капризничай. Мне будет нужен… покой.

— О'кей, о'кей, — протянул он сокрушенным тоном, — я обещаю.