Визит из невыразимого

В другое время он бы охотно пообщался со многими старыми друзьями, с удовольствием еще раз прошелся бы по знакомым коридорам школы, тем более что, как ему рассказывали, процесс восстановления замка практически был завершен, но не в этих обстоятельствах. Сейчас один факт визита туда, где всё так явственно напоминало ему о бывшем учителе, вызывал у него приступы какой-то дикой тоски. Не переживаний, а именно тоски, словно от разочарования. Собственно говоря, именно разочарование действительно имело место, и среди прочих отрицательных эмоций оно было едва ли не сильнее всех. Когда он обнаружил Снейпа выжившим, ему показалось, что наконец-то в их ситуации появилась хоть одна хорошая новость. Что наконец-то может быть исправлена хоть одна несправедливость, приключившаяся с кем-то, кто вместе с ним боролся в прошедшей войне. И сыграл в победе внушительную роль. Казалось, что теперь всё изменится в судьбе этого человека, наконец-то он займет свое достойное место среди живых, потому что, несмотря на признание его очевидных заслуг, он оставался для всех всё равно что памятник. Портрет. А, кстати… Интересно, знал ли его портрет, висящий в кабинете директора Хогвартса, о том, что его прообраз выжил? И знает ли он теперь, что тот снова мертв? Теперь уж окончательно и без всяких сомнений.

Снова в очередной раз перед мысленным взором предстала гибель зельевара, и Гарри подумал, что жизнь обходится с ним уж слишком жестоко. Пережить два раза гибель одного и того же человека на своих глазах — многие ли могли «похвастать» подобным «везением»? Самым худшим, однако же, было не это. Самым худшим была причина его гибели. По коже мурашки бежали от осознания того, что он сегодня увидел. Раньше все эти тайные знания казались чем-то полностью отстраненным, не воспринимавшимся буквально, даже несмотря на явственные и жуткие последствия их применения. Теперь же, лично столкнувшись с их демонстрацией, он ощущал чувство, сильно напоминающее детскую растерянность. Они имели дело с нечто, настолько сильно обогнавшим их в развитии, что любое противостояние казалось заранее обречённым на провал. Что они могли противопоставить тому, кто был способен из немыслимой древности управлять человеческими существами, сводить с ума даже самых стойких из них и заставлять работать на себя? Кто мог прорвать всю эту чёртову толщу времен и предстать во плоти перед потерявшими дар речи человечками, чтобы спокойно выполнить свою задачу и вернуться обратно в свой чудовищно гротескный город. А план, предложенный Гермионой, казался чем-то настолько абсурдным и безумным, что поневоле закрадывались мысли — а не обстоит ли дело так, что и они сами уже давно находятся во власти наваждения? Кто знает, может быть, ими управляют с того самого времени, как они ввязались в это дело? Например, ровно с того момента, когда он потерял сознание в лесу, а она — в доме Аберкромби? Такие вопросы заставляли голову кружиться от непрерывных сомнений во всем вокруг, в каждом своем и чужом действии, и главное, абсолютно не существовало способа окончательной проверки, раз уж даже такой тонкий ум, как Снейп, потерпел поражение на этом пути. Всё, что ему оставалось — просто довериться Гермионе. В очередной раз. Только в этот раз цена ошибки была какой-то ну уж слишком глобальной, последствия просто не помещались в голове. Он подумал, что ему надо поскорее добраться до места назначения, а там окружающие впечатления немного ослабят поток собственных неприятных мыслей, который пёр изнутри. И он оказался прав. Действительно, достаточно было переступить порог камина в «Кабаньей голове», как нахлынувшие воспоминания на время вытеснили все прочие переживания.

Полутемный неуютный зал ничуть не изменился с того дня, когда он попадал сюда в последний раз. Гарри был в курсе, что Аберфорт не оставил прежнего рода деятельности и, как его ни уговаривала Макгонагалл, не перебрался в Хогвартс на должность преподавателя ЗоТИ. Стойкий козлиный запах сразу ударил в ноздри, необъяснимая страсть младшего брата Дамблдора к этим животным проявлялась сразу же, стоило только попасть внутрь его трактира.

Единственное изменение, пожалуй, состояло в том, что сам Аберфорт, похоже, перестал обслуживать клиентов лично, отсиживаясь, видимо, в своей собственной захламленной каморке в подполе, а вместо него за стойкой стоял какой-то небольшого роста человечек, юркий и довольно радушный с виду, хотя от его радушия за версту веяло желанием облапошить очередного клиента.