Визит дамы в черном

Как же, заведешь тут! Для дела капитал нужен, а с чего его собрать? С жалованья? С этого не разбогатеешь. К тому же Егору было до боли жаль своих молодых годов, проведенных в душной конторе. Другие-то парни из купеческих семейств такую гульбу устраивали — весь город дрожал. В «Гран-Паризьене» закажут вина, закусок, официантов возьмут, цыганский хор, барышень смазливеньких — и за Волгу, да дня на три…

А Егор все работает, работает, жизни никакой не видит, ни вздохнуть, ни продохнуть. Конечно, у других парней отцы живы, они сыновьям нет-нет и деньжат подбросят. А его доля сиротская — всю жизнь в чужие руки смотреть. А крестный и полушки даром не даст. Кому угодно поможет — в богадельню пошлет, в приют, в больницу чужим людям. А Егору, крестнику, который мог бы заменить ему сына, — шишок под носок! Своей Варьке, халде известной, рояли покупает, а Егор потом каждую копеечку, добытую у Ведерникова, полил…

В конце концов Егор решил восстановить справедливость — если уж Ведерников не хочет дать своему крестнику то, что по божеским законам обязан, нужно взять это самому.

К рукам Егора стали незаметно прилипать небольшие суммы. Никто ничего не замечал, да и в общем потоке ведерниковских капиталов это была всего лишь капля. Егор эти деньги не тратил, откладывал и мечтал, как обзаведется своим делом, избавится от ненавистной конторской службы и начнет держаться с Ведерниковым на равных. Он многому научился в конторе Торгового дома Ведерниковых, никаких ошибок Егор больше не допустит, дела его быстро пойдут на лад. Вот тогда все, весь город, весь уезд и вся губерния поймут, кто такой Полушкин! Его начнут уважать, будут перед ним заискивать, угождать ему, добиваться его дружбы. Егор не со всяким-разным станет водиться, с разбором… Только бы поскорее скопить на собственную лавку, уж там-то дела пойдут… Но Ведерникову вдруг пришло в голову проверить конторские книги. Он был слишком опытным человеком, чтобы не заметить приписок и подчисток…

Егор понял, что в его судьбе разразилась страшная катастрофа, но настоящие масштабы беды он осознавал постепенно. Сначала ему казалось, что у Ведерникова легко можно вымолить прощение — ну, пошумит крестный, выругает, но не убьет же!

Убить не убил, но со службы с позором выгнал. И тут же перед Егором закрылись все двери — в проклятом городишке, где все друг друга знали, утаить ничего было невозможно. Сплетня ужом поползла по Демьянову, и в тот же вечер весь город только и говорил, что Егор, сын купеческой вдовы Полушкиной, крестник Ведерникова, получил под зад коленом за воровство…

Егор не смел выйти из дому, не смел поднять глаза, и такая ненависть к бывшему хозяину кипела в его душе, хоть иди убивать… От тоски Егор достал свою кубышку с отложенными на лавку деньгами и в компании двух приятелей-приказчиков, любителей дармовщинки, отправился «гулять». Злой шепот так и струился за его спиной. Хотелось поскорее залить горе водкой.

Охмелев в трактире, Егор кричал:

— Савелий Лукич — гнида! Он у меня еще получит, щучий сын! Я найду возможность с ним поквитаться! Попомнит еще хозяин Егора Полушкина…

По дороге, шедшей от города к монастырю, катила рессорная коляска, запряженная парой лошадей. Коляска была новая, добротная, покрытая лаком. Принадлежала она прокурору Хомутовскому.

Прохожие попроще, заметив издали экипаж прокурора, снимали шапки и кланялись. Но хозяина в коляске не было — он одолжил свой экипаж судебному следователю Колычеву для поездки в монастырь.

Несколько верст, отделявших Спасо-Демьяновский монастырь от города, можно было бы преодолеть пешком или нанять извозчика, но Хомутовский, знавший, что Колычев — племянник отца Геронтия и сам архиерей относится к судебному следователю по-отечески, решил, что Божьи люди порадуются, увидев, в каком хорошем экипаже приехал молодой человек, находящийся под их покровительством.

Кресты, купола и башенки монастыря были видны издалека, и Дмитрий, пригласивший в поездку Бурмина, все время призывал его полюбоваться красотами старинных строений.

— Ты прав, монастырь очень живописный. Какая необычная колокольня! Да и монастырская стена, и другие постройки с архитектурной точки зрения весьма интересны, — говорил Петя, рассматривая открывшийся перед ними вид. — Только одна церковь с традиционными маковками, а все остальные строения увенчивают остроконечные башенки с крестами, в которых и не заметно ничего византийского…

— Это не удивительно. Монастырь был основан татарским мурзой, принявшим крещение, и в первоначальных постройках угадываются восточные мотивы. Кстати, монастырь был основан в 1330-е годы и самые древние его строения относятся к XIV веку.

— Неужели его основал татарский мурза?

— Представь себе, да. Был такой знатный татарин Рахим во времена Ивана Калиты. Он уверовал в православные ценности, крестился, приняв христианское имя Демьян, и стал приближенным московского князя. От этого крестившегося мурзы пошли известные в истории дворянские роды, в том числе и Головинские, предки моей матушки, а стало быть, и мои…