Визит

Лет через пятнадцать после смерти отца на нее вновь навалилась такая же тяжелая, тягучая тоска. Янина уже знала, что она предвещает, и спокойно ответила на звонок из больницы:

– Спасибо, я в курсе, мама сегодня умерла.

– Вы не можете этого знать, ваша мама скончалась только что, – сухо оборвала Янину молодая врачиха, – приезжайте за вещами.

Вот и сейчас…Янина почувствовала страшную пустоту в районе диафрагмы. Такую, словно из души вырезали кровоточащий кусок.

«Зачем он умер раньше меня? Как я теперь буду жить без его писем?».

Реальная жизнь показалась Янине Ивановне никчемной и бессмысленной. Для чего теперь все это, если некому рассказать?

Янина вспомнила, что недавно прочитала о научной сенсации: ученые научились делать цифровые копии людей. Они, конечно, не заменяют живых, но все-таки… Цифровые виртуальные кладбища – тоже новинка последнего времени. Интернет все сохраняет навечно. Наверное, это и есть бессмертие… На портале «новости науки» сообщалось, что цифровые копии в виде людей пока очень дорогие и что они будут доступны в ближайшее время только верхним слоям общества: депутатам, крупным предпринимателям, ближнему окружению Верховного Босса.

Ворон вновь нетерпеливо постучал в стекло. Кошка Бьянка. уже проснулась и явилась в комнату. Она увидела птицу за стеклом, выгнула спину и зашипела. Ворон в ответ и глазом не моргнул. Напротив, распушил перья и стал важно прогуливаться по подоконнику, словно писатель на творческом вечере.

Янина поманила Бьянку в комнату, сыпанула ей немного корма и закрыла дверь на крючок. Хотелось думать о Борисе. Добрый и веселый, разумеется, амбициозный, как все писатели. Обаятельный, и остроумный, любимец женщин и детей. Между прочим, дети и внуки Бориса были рассеяны посему свету: Петербург, Германия, Израиль… В письмах проскальзывали его давние подруги, с которыми Борис посещал питерскую Филармонию и театры. Наверное, кто-то из них помогал вдовцу готовить и убираться в квартире, однако Янина к ним совсем не ревновала. Эти пожилые дамы жили в Питере, и Борис явно не писал им писем. Ревновать она могла только к его текстам, в которых угадывала оттенки его настроения и узнавала о новостях из его жизни.

– Ты все еще здесь? Живых мышей, извините, нету! – сказала Янина птице. Ворон отказывался улетать и настойчиво барабанил в стекло.

Янина Ивановна рассердилась и распахнула окно:

– Кыш, пошел отсюда!

Пернатый хищник сделал пируэт и ловко спикировал в кухню.

– Ты что, решил, что я Гарри Поттер, а ты сова с письмом? – ехидно поинтересовалась Янина. Она поискала глазами тряпку, чтобы выгнать назойливую птицу обратно за окно, но ничего не нашла и замахала руками.

– Наконец-то догадалась! – проворчал ворон человеческим голосом, усевшись на шкаф. – Я думал, что ты сообразительней.

– А вы кто? – от неожиданности Янина заговорила с птицей на «вы».

– Тот, о ком ты только что прочла, – сказал Ворон, бесцеремонно заглядывая в экран компьютера, на котором по-прежнему висела фотография Бориса. – классный портрет, правда? Наш питерский фотограф Птицын сделал, – Ворон взлетел и по-свойски уселся к женщине на плечо.

Янина не без страха потрогала цепкие птичьи лапы с когтями и вспомнила небольшие, но сильные пальцы Бориса, его крепкое рукопожатие, его живые черные глаза и приятный баритон. Так вот почему голос ворона показался ей знакомым!

Словно угадав ее мысли, ворон дотронулся до щеки хозяйки большим черным клювом. Он сделал это так же бережно, как Борис, с которым они каждый раз целовались троекратно при встрече.

– А как же…? – пробормотала она.

– А вот так же! – заявил ворон. – В этой оболочке мне даже удобнее. Во-первых, быстро долетел, не хуже «Сапсана». А, во-вторых, сверху все видно. Можно помогать друзьям и пикировать на врагов. По дороге сюда я изрядно потрепал одного мерзавца, утверждавшего, что евреи продали Россию. и другого, заявившего, что русский народ рожден для рабства…

– А что дальше? – растерянно спросила Янина.

– Теперь мы всегда будем рядом. Надеюсь, ты будешь меня хорошо кормить и достойно обращаться. Ну, а я буду развлекать тебя историями, которых у меня за жизнь накопилось немало. Я ведь тоже подсел на общение с тобой, Янина Ивановна! Как говорят мои внуки, «конкретно влип».

– Наверное, я продолжаю спать? – спросила вслух женщина.

– Разрешаю потрогать мое крыло и почесать клюв, – проворчал ворон.

Он перелетел на стол и уселся напротив Янины. Он ждал.

– Ну-ну, не надо от меня шарахаться, я же не Харви Вайнштейн, – пробормотал гость. Он снова перелетел к Янине на плечо и стал с нежностью перебирать клювом ее волосы.

– Пахнут мандариновым шампунем, – пробормотал он.

– А как же ваши недописанные книги? Как же наши письма? – растерянно пробормотала Янина, не реагируя на явные заигрывания птицы.

– Да кому это нужно? – вздохнул ворон. – Я пока из Питера летел, понял: главное – это защита природы, короче, экология. Тут у вас в Москве вообще капец. Я по пути постоянно от гари и дыма откашливался.