Вижу поле...

«Торпедо» проиграло «Нефтянику» — 0:3. Между строк сообщения (репортеры, однако, не торопились с выводами) считались, что Стрельцова надежно прикрыл молодой защитник бакинцев Брухтий.

Казалось бы, ничего страшного не произошло. И в самые знаменитые годы у Стрельцова случались неудачные игры, и в самые лучшие его времена защитникам удавалось противостоять ему.

Но в тот момент от него ждали обязательного чуда.

А чуда не произошло.

Так во всяком случае считали тогда многие.

…Несколько журналистов, хорошо знавших тогдашнюю торпедовскую команду, приехали перед первым выступлением «Торпедо» в Москве на базу команды в Мячково.

Как бы там ни было, но не забивший еще после возвращения ни одного мяча Стрельцов интересовал их, однако, больше всех.

Ведущие торпедовские игроки охотно и весело беседовали с приехавшими в холле. Никакой растерянности после не слишком впечатляющего начала сезона в них не замечалось.

Стрельцова в холле не было. Он простудился, приболел и оставался на втором этаже у себя в комнате.

Иванов быстро догадался, что журналистам не терпится увидеть именно Стрельцова, и предложил подняться к нему.

Журналисты привезли с собой несколько увеличенных фотографий — портрет Стрельцова, молодого Стрельцова с взбитым коком легких светлых волос, с улыбкой откровенной, простодушной, что называется, во весь рот.

Автограф на этих фотографиях представлялся приехавшим наиболее удобным поводом обратиться к Стрельцову.

Но портрет, принесенный из прошедших безвозвратно лет, мог ведь и другую, совершенно иную реакцию вызвать Портрет почти десятилетней давности вызывал невольные сравнения, сопоставления с тем, что увидели мы, когда вошли в комнату к Стрельцову.

По возрасту — ему исполнилось двадцать восемь лет — Стрельцов не был самым старшим в команде. Но по контрасту с изображенным на фотографии он выглядел почти неузнаваемым, особенно для тех, кто впервые после такого перерыва увидел его.

«Воротник у рубашки не модный», — заметил Иванов, сам наверняка носивший в ту пору точно такую же рубашку, но имевший возможность следовать моде и в последующие годы.

Стрельцов никак на его слова не прореагировал. На портрет взглянул спокойно, без видимой горечи (портрет того же периода, только в профиль, я увидел много лет спустя у него дома, единственное изображение Стрельцова на стенах квартиры, где он живет) и привычным росчерком (с четко различимыми лишь «Э» и «С») поставил на каждой из фотографий свой автограф — как будто ничего в его жизни никогда не менялось.