Византийский айфон

«Василефс!» — произнес вдруг выросший передо мной Аркадий. Он подобрал Зульфакар, но не угрожал мне (и не выражал сожаление), а был возбужден подобно грабителям-туркам, увидевшим богатую добычу. «Василефс жив!» — сказал он мне, как сообщник сообщнику, показывая вслед греку. Тут я понял, что я только что видел вблизи императора, и что Аркадий хочет как-то на этом заработать. И Аркадий, и я забыли про айфон, из-за которого мы по очереди искали друг друга. Не найдя во мне сообщника, Аркадий завопил во всё горло: «Енычерыляр, василефс халя хаяцца» Он звал турок. Мне хотелось одного — остаться живым, бежать, не дожидаясь пока на зов Аркадия набегут турки, ловить беглого василефса.

35

Я заглянул за алтарные ворота и увидел то, что ожидал — зияющий вход в подземелье. Аркадий кричал уже снаружи церкви, турки могли появиться каждую секунду. Я осторожно вошёл в темноту. Длинный темный коридор, тускло освещенный маленькими бойницами, полого вёл куда-то вниз. Я двинулся вперед по коридору, по мере углубления под землю, погружаясь в полную темноту. Медленно, держась за стену и безуспешно вглядываясь в темноту впереди, я шёл довольно долго. В какой-то момент под ногами стало плескаться, ноги намокли — я попал в лужу. «Канализация» — с омерзением предположил я, но, судя по запаху, это была обычная вода. Я остановился. В темноте и тишине, я слышал только своё дыхание и звук, с которым в лужу звонко шлепаются капли, падающие откуда-то сверху. Невидимая капель, то тут, то там, попадала на меня, заставляя брезгливо ёжиться.

Опять послышался крик Аркадия, похоже, погоня была уже в подземелье. Преодолевая брезгливость, готовый почувствовать запах нечистот, я медленно двинулся вперед. К тому моменту, когда я опять выбрался на сухое место, я уже различал тусклое продолжение подымающегося коридора и поторопился вперёд вверх, к свету. Чем дальше я поднимался, тем ярче лился свет из маленьких отверстий на потолке. Капель тоже усилилась, почти превратившись в легкий дождик. В лучах солнца капли сверкали перед тем, как исчезнуть в темноте под ногами. На кирпичном полу стали видны черные ручьи, которые текли мне навстречу, наполняя лужу. Стекавшая жидкость пузырилась и от неё шёл пар. Уже не пытаясь обходить струйки, я быстрым шагом шёл вверх. Тяжелая капля разбилась о мой лоб, я стёр ее и поспешил дальше. Стало совсем светло. Коридор заканчивался запертой дверью, дальше идти было некуда. Я стоял в растерянности перед дверью, слушая, как колотится сердце.

Я взглянул на бурое пятно, оставшееся на ладони. Ещё не уверенный, я посмотрел назад по коридору на рубиновые блики от преломленного каплями света. Всё это была кровь, я был весь забрызган кровью. Я понял, что капли падавшие с потолка, ручьи и лужа — все состояло из крови, свежепролитой наверху в городе.

36

Император, кажется, понимал по-итальянски. Пристально посмотрев на меня, он ничего не сказал, опустил меч и, прикрыв глаза от солнца ладонью, припал к узкому окну наружу. Оторвался и молча посмотрел на меня. Не зная, чего он от меня ждёт, я посмотрел в соседнюю бойницу. Я мало что увидел: кусок какого-то дворика, залитого солнцем, в отдалении — нескольких турок, сидящих на земле. Было тихо, лениво шелестел ветер в деревьях, слышались крики чаек. «Айма», — неожиданно прозвучало сзади совсем близко. Я выругался по-русски и обернулся. Император стоял за моей спиной, выставив вперёд меч. Видимо, он вышел из углубления в стене. Черные глаза смотрели пристально, на смуглом лице была неприязненная улыбка. Мне показалось, что в таком настроении ему ничего не стоит ткнуть меня мечом. Не хватало, чтобы меня убил "свой", грек. Я не стал пускаться в сложные объяснения, чтобы не разозлить вооружённого человека в день, когда кровь льётся, как вода. Я сказал по-итальянски, что я русский, что меня чуть не убили, что я бежал от турок.

«Турки», — пожал я плечами, обернувшись к императору. Я боялся надолго выпускать его меч из поля зрения. Меч был опущен, император никак не отреагировал. Он менялся на глазах: стал терять энергию, сутулиться. Глаза его потухли, лицо стало мрачным, постарело. Стало видно, что ему лет пятьдесят.

«Мы в ловушке», — напомнил я, показав на уходящий вниз темный коридор с кровавой капелью.

Император продолжал молчать, погружаясь в свои мысли. Если у меня и была надежда, что он знает куда идёт, и я спасусь, следуя за ним, то она исчезла. Император, как будто готовясь к смерти, сел на пол, положил рядом меч и закрыл глаза.

37

Итак, ждать спасения мне было неоткуда. Мы были в захваченном городе, нас ожидала смерть или рабство. Долго ли мы сможем отсиживаться в этом тупике? Рано или поздно Аркадий приведет турок. Один раз мне даже показалось, что я слышу плеск шагов по луже. Но никто не шёл: видимо, трудно было убедить турок бросить своих пленников и ловить беглецов в подземелье.

От нечего делать я опять посмотрел в бойницу: беззаботно сидевшие турки, поднялись на ноги и, торопливо отряхиваясь, и оглядываясь, быстро ушли из поля зрения.