Вивальди

Нина была в платиновом парике, как смазливая дурочка из рекламы «орбит». Выражение лица у нее было решительное и презрительное. Майка рылась в моем компьютере, чего я не терплю, любое вмешательство со стороны подмешивает немного чуждой психики в его характер.

— Значит так, — сказала Нина, прикоснувшись к своему волосяному шлему, — обстоятельства изменились.

— Меня не интересуют твои обстоятельства.

Она и не подумала вступать в полемику.

— Теперь ты будешь видеться с Майей чаще. Не бойся, условия договора не меняются, а только видоизменяются. Все сверхурочные работы будут оплачены.

— Да? — Спросил я, но, кажется, она не заметила иронии в моем тоне. Тогда я подошел к рабочему столу и оторвал от него Майку, увезя прямо в кресле в угол кабинета.

— Да. За каждый переработанный день, два дня отнимается от моего отпуска.

После этого она встала, и, не дожидаясь моего согласия или хотя бы мнения на этот счет, вышла вон. Походка у нее была такая, что слышалось цоканье каблуков даже сквозь весь здешний ковролин.

— Почему от тебя так противно пахнет? — спросила вежливая девочка.

Ничего не отвечая, я обследовал свой шкаф и холодильник. Удивительно, содрав табличку с входной двери, Петрович не тронул ничего внутри кабинета. Осталась в целости упаковка яиц, кипятильник, и железная немецкая кружка, где их можно было сварить. Мама покойница утверждала, что кружку как трофей принес с войны ее сосед по коммуналке. Не сильно разжился на разгроме Европы этот освободитель. Неужели был таким же принципиальным как Ипполит Игнатьевич?

Майка наблюдала за мной из угла. Время от времени жадно поглядывая в сторону компьютера. Хрен тебе, возможная дочь!

Я налил в дедову кружку из графина старой, слежавшейся воды, положил туда два яйца.

— Будешь? — Спросил у Майки просто из вежливости, она охотно кивнула. Значит, варим четыре яйца. В пакете нарезанного хлеба в холодильнике осталось несколько кусков. Будем есть горячие яйца с холодным хлебом.

— Насыпь соли в воду. — Сказала она.

— Что?

Майка терпеливо объяснила мне, что это делается для того, чтобы они, если есть трещинка, не вылезли белыми грибами в кипящую воду. Я знал, что ее совету лучше последовать, проверено. Только откуда у этой наглой девчухи такие кулинарные познания? В позапрошлый раз она заставила меня заварить чай не крутым перекипевшим кипятком, а только-только начавшим рождать буруны, и вышло явно вкуснее. Секрет хорошо заваренного чая, не только в количестве заварки, и не только в ее качестве, но и правильно приготовленной воде.

Пока ходил в бухгалтерию за солью, все бился над мыслью, откуда в простом, хамоватом подростке столько полезной информации, и про аллигаторов она все знает, и про кулинарию.

Да, вот еще что важно. Эти ее маски вроде как чередуются. То она кулинарка, то она энциклопедистка. Она никогда не путает яйца с крокодилами. Такое впечатление, что ее определенным образом программируют, перед тем как сбросить на мою шею.

Вообще-то, надо бы это прояснить. А вот сейчас и проясним.

Когда я вошел, формулируя проникающий вопрос, она болтала с кем-то по телефону. Вмешательство в мои телефонные порядки меня раздражает не меньше, чем фамильярничанье с моим компьютером. Это мог быть клиент.

— Тебя, — протянула она трубку в мою сторону.

Я бросил салфетку с солью на стол, и она частично по нему рассыпалась.

— Здравствуй! — голос был неприятный и очень знакомый. Мне даже расхотелось есть.

— Узнал?

— Узнал, — сказал я упавшим голосом.

— Подполковник Марченко, — тем не менее, представился он, — у тебя телевизор далеко?

— Близко.

— Так ты включи его.

— Сейчас. А он уже включен.

— Посмотри — третий канал — что там делается в районе Носовихинского шоссе.

Я посмотрел, в районе Носовихинского шоссе было интересно. Там рядом с огромным митингом обманутых дольщиков фирмы «Строим вместе» произошел взрыв. Взорвался какой-то непонятный автобус. Рванул так, что все в клочья. Самое интересное заключалось в том, что автобус был гружен деньгами. По крайней мере, их было там очень много. Мешки с миллионами. Не инкассаторская машина, просто микроавтобус «Мерседес». Взрывом большую часть денег расшвыряло по округе.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Мрачно спросил подполковник.

— Пока ничего.

— Вот ты сейчас садись и езжай туда.

— Зачем?

— Поедешь и расспросишь, что к чему. Что за деньги? что за митинг? кто организовал? кто пострадал? Видишь, там передают, что есть раненые. Кто эти раненые? Какова судьба денег? Видишь, пишут, что после взрыва обманутые дольщики не долго были в шоке. До приезда милиции очистили от рассыпанных денег территорию. А милиция, находившаяся на месте, участвовала в очистке.

— А мне-то там что делать?

— Я уже тебе сказал: твое дело — разведка. Перепиши имена всех, кого ранило, разузнай, откуда автобус, что за взрыв, узнай!

— Я не понимаю…

— Я сам пока еще ничего не понимаю, но уже кое о чем догадываюсь. Сам бы сгонял, но ты знаешь мое положение. И не зли меня. Твой Пятиплахов он далеко, а я вот он, хотя и в укрытии.

Майка подбрасывала на ладонях яйца, как картошки из костра:

— Сейчас почищу.