Вице-император. Лорис-Меликов

Привожу только сущность говоренного в этом совещании, но касались еще многого: и разрозненности полицейских властей, и строгого обыска всех живущих в столице, и ответственности хозяев за квартирантов и проч. и проч. Трудно поверить, до каких нелепостей доходят люди, когда хотят во что бы то ни стало выказать свое усердие и государственный взгляд, не имея в голове никакой ясной мысли. Государь заключил совещание, приказав нам опять собраться и потолковать между собой, а пока пригласил в кабинет генералов Гурко и Зурова (Петербургский градоначальник. – Лет.), чтобы прочесть при них акт произведенного дознания о происшествии 5 февраля, с показаниями экспертов относительно взрыва. Тут опять говорилось о разных подробностях, о личностях, живущих в подвалах и нижнем этаже дворца, об исчезнувшем столяре и т. д. Государь показывал нам найденные при арестовании некоторых личностей кроки расположения Зимнего дворца. О том же, что главная вина случившейся катастрофы должна пасть на дворцовое начальство, о беспорядке во дворце, о беспечности министра двора, конечно, не могло быть и речи в присутствии самого гр. Адлерберга – друга царского. Расходясь после совещания, мы сговорились опять сойтиться завтра в помещении Комитета министров».

Граф Милютин, может, сам того и не ведая, вскрыл механизм человеческой жестокости. Принц Петр Георгиевич Ольденбургский был едва ли не единственным политическим деятелем в «железном, поистине жестоком» веке, который всерьез заговорил о всеобщем и полном разоружении, отчего и был посмешищем при императорском дворе. Но халтуринский взрыв так напугал этого доброго и простодушного человека, что именно из его уст вырвалось страшное слово – пытка. И на совещании к ее применению вел дело добрейший человек, хоть и пустоватый, – граф Александр Владимирович Адлерберг. Его-то страх еще подлее – кто, как не министр двора, должен отвечать за порядок в резиденциях императора? А тут при расследовании вскрылась такая интересная подробность: на чердаке Зимнего дворца обнаружили живую корову! Какой-то поваренок содержал ее там. Оно конечно, Санкт-Петербург город тесный, где найдешь лучшее место для скотинушки?

Итак, экстренное совещание у государя, как и прочие подобные в предыдущие годы, кончилось ничем. Министры разъехались, а во дворец прибыл назначенный на дежурство генерал-адъютант Лорис-Меликов. Дежурство теперь обставлялось с особою строгостью. Генерал обошел все караульные посты, прежде чем войти к императору с докладом, что все спокойно, тревожиться не о чем.

Перед царским кабинетом его остановил наследник. Цесаревич не стал после совещания возвращаться к себе, в Аничков дворец. Он был перевозбужден и крайне недоволен исходом заседания, которое так ни к чему и не привело.

– Михаил Тариелович, можно вас на два слова?

– Всегда к вашим услугам, ваше высочество.

– Мне хотелось бы знать ваше мнение о нынешнем положении. Вам как-то удалось утихомирить этих анархистов в Харьковской губернии. Она ведь считалась рассадником крамолы. Мы обсуждали всякие меры, вплоть до пыток, да так ни к чему и не пришли.

– Я, ваше высочество, не полагался бы на одни лишь карательные меры. Мы к ним прибегаем вот уж пятнадцать лет. И на место одиночки Каракозова получили целую организацию заговорщиков. Здесь нужны другие меры, точнее, нужна целая система мер воздействия не на одних только заговорщиков, а на все общество. Оно многим у нас недовольно и, скорее, сочувствует больше революционерам, нежели правительству.

Увлекшись, Михаил Тариелович прочел цесаревичу целую лекцию о том, каким он представляет себе дальнейшую деятельность правительства, как и все умные люди, в разговоре усевшиеся на своего конька, вовсе и не предполагая, что из их слова что-нибудь последует. Правда, был один странный момент в разговоре. Наследник ни с того ни с сего спросил, кого бы Лорис-Меликов мог рекомендовать на свое место. Тот назвал князя Александра Дондукова-Корсакова, назвал сразу, не задумываясь, – Дондуков, отношения с которым слегка подувяли, приятно удивил болгарской конституцией. И только потом задумался, к чему был сей вопрос, заданный явно не к месту. И второе. Александр Александрович как-то очень уж пылко благодарил графа Лорис-Меликова за столь интересную и содержательную беседу. На том и расстались.

В субботу 9 февраля император созвал к полудню всех министров, кроме военного, бывших на вчерашнем совещании. Пригласил и Лорис-Меликова как дежурного генерал-адъютанта.

Сообщение государя всех как громом поразило.

Генерал-губернаторство в Санкт-Петербурге упраздняется. Учреждается Верховная распорядительная комиссия. Ее начальником назначается генерал-адъютант граф Лорис-Меликов. III Отделение и корпус жандармов отныне подчиняются начальнику Верховной распорядительной комиссии. Временным Харьковским генерал-губернатором на его место назначен генерал-адъютант князь Дондуков-Корсаков.

Вот до чего могут довести ночные беседы с наследником!

Из оцепенения и растерянности Лорис-Меликова вывел густой, величественный бас Петра Александровича Валуева.