Витой Посох. Время пришло

Вчера ветер наконец разогнал мглу, и утром впервые за последнее время показалось солнце. Этали счел это хорошим знаком и с удвоенным усердием принялся за поиски. К сожалению, и сегодня они не принесли ничего. Необследованным оставался только небольшой кусок скал почти на самом конце мыса, на то, чтобы обшарить их по камешку, хватит двух-трех дней. Другой бы давно отчаялся, однако Этали, несмотря на почти два месяца изнурительных и бесплодных поисков, продолжал верить в успех.

Утром на второй день Эталиар неожиданно обнаружил среди скал маленький рукотворный грот. В каменной нише еще сохранился след от чего-то круглого, возможно чаши, но ее самой давно уже не было, зато в небольшом тайнике под плоским камнем он обнаружил то, что искал столько дней, – в узком, шириной меньше ладони углублении лежал странный, почти овальный предмет. Он казался выточенным из матового стекла, но на самом деле был из камня. Прохладный жезл удобно лег в руку Эталиара, но тот сразу почувствовал, что артефакт предназначен не ему. Что ж, значит, его получит достойный. И молодой 'але, убрав находку в специально приготовленный кожаный мешочек, пустился в обратный путь на юг.

Когда древняя реликвия спустя тысячелетия почувствовала тепло человеческой руки, в глубинах моря что-то всколыхнулось – Жезл Туманов вновь явился на свет. Начинались новые времена.

Черный ветер в темноте, призрачные тени черных веток, пригибаемых ветром почти до самой земли, и пределом этому на юге – полоса скалистых холмов чернее самой черноты. Скрип и стоны деревьев под ураганными порывами южного ветра.

Всполохи зарниц над далекими горами предвещали бурю. В кромешной предгрозовой тьме два человека двигались навстречу друг другу и не подозревали об этом.

Высокий беловолосый мужчина пригибался, пряча голову под капюшон дорожного плаща, и пытался разглядеть местность, но даже другим зрением мало что мог различить. Что-то странное творилось кругом и не давало сосредоточиться. Хотя в этот год засуха пощадила сочные луга центрального Дойна, здесь, на каменистых почвах плато, солнце выжгло чахлую траву, и она шелестела под ногами, как неживая.

«Обитель смерти», – подумал Мелианор и поежился.

Может, напрасно он поддался внутреннему беспокойству, снедавшему его после странного разговора с Тиной полгода назад. Девушка тогда приболела, и хотя опасности ей не угрожало, но жар слегка туманил разум.

– Они придут, – пробормотала Тина однажды под вечер, приоткрыв глаза.

– Кто придет? – вздрогнул придремавший около ее постели молодой маг.

– Вернутся те, кто ушел, – терпеливо пояснила его подопечная каким-то несвойственным ей голосом.

Сирота не была ведающей или ее дар был настолько слаб, что почти не проявлялся. Однако больные нередко уходят за грань обыденного восприятия и могут увидеть то, что обычно открыто только опытным ведуньям. Мелианор насторожился, поняв, что Тина видит сейчас недоступное простым людям и даже ему. При словах «они придут» он почему-то сразу же подумал об отце и брате, ушедших неизвестно куда несколько десятилетий назад.

– Нет, не они, – поправила его девушка, – хотя им путь откроется тоже. Я говорю о твоих предках, и не только твоих. Они ушли, чтобы найти и уничтожить источник зла, с которым им довелось столкнуться и вступить в битву на этой земле. Но зло оказалось хитрее, часть его затаилась где-то здесь. – При слове «здесь», Тина слабо махнула рукой в направлении севера или северо-востока. – Некоторые из сражавшихся со злом остались, чувствуя это, но были не в силах объяснить остальным, почему сделали так…