Витязи из Наркомпроса

Сванидзе проводил взглядом упирающегося бывшего человека (Термин времен Великой Французской Революции. Кандидат на знакомство с «национальной бритвой» доброго доктора Гильонтэна… Доброжелательный мордовский Читатель пишет: Общепринятая русская транслитерация имени Joseph-Ignace Guillotin — Гильотен. Более точно произносить как нечто среднее между Гийотэн и Гийотан. Вопреки распространенному мнению, изобретателем гильотины он не был. По иронии судьбы, Гильотен был противником смертной казни. В то время применялись жестокие методы казни: сожжение на костре, повешение, четвертование. Только аристократов и богатых людей казнили более «гуманным» способом — обезглавливание мечом или топором. Только как временную меру, пока сохраняется смертная казнь, 10 октября 1789 года на заседании Учредительного собрания Гильотен предложил использовать для обезглавливания механизм, который, как он считал, не будет причинять боли. Саму машину для этой цели изобрели другие. Национальное собрание обратилось к постоянному секретарю Хирургической академии (с 1764 года) доктору Антуану Луи (Louis, 1723–1792), известному своими научными трудами по хирургии. Предполагалось, что если он умеет «резать» человека с целью сохранить ему жизнь, то, весьма вероятно, сможет придумать и нечто, быстро её отнимающее. Профессор Луи обратился к немецкому механику и фортепьянному мастеру Тобиасу Шмидту, который по его чертежам построил гильотину. Принимал участие в создании гильотины и парижский палач Шарль Анри Сансон.), и обернулся к своему спутнику — выбритому налысо, с отвратительно торчащими над худой иезуитской физиономией петлястыми ушами, лейтенанту Госбезопасности:

— Что? Вот это и было — Ванд?

— Так точно! Ванд, Вальтер Мартинович. Уроженец города Ганновер, девяносто шестого года рождения, происхождение — буржуазное, отец его был главным правительственным советником местного королька…

— Ишь ты, скажите, пожалуйста, аж целым сове-е-етником… (у самого Николая Ивановича батюшка служил до Октябрьского Переворота кантором в Гомельской синагоге, и кстати, прославился изобретением напитка гоголь-моголь, из взбитых яиц, для улучшения голоса) Как же этот деятель пролез в Наркомы Внутренних Дел пусть и автономной, но ведь целой республики?

Новый министр пожал узкими плечами…

— Интернационалист! В Органах с января двадцатого, членом Партии был аж с весны 1919, кооптирован туда как направленный… э-э-э… нашими немецкими партнерами… Звание старший лейтенант ГБ получил в прошлом году. Саран-Ошское УНКВД принял в начале 1932-го, за свои успехи был отмечен знаком «Почетный Чекист». Арестован только вчера…

— А вы? — остро посмотрел на собеседника Николай Иванович. Ему ОЧЕНЬ не понравилось упоминание собеседником… э-э-э… наших немецких партнеров… Некоторые вещи в ЭТОЙ стране лучше вслух не произносить, даже среди своих. Нет, особенно среди своих. Потому что предают только свои…

— Что, я? — не понял его собеседник.

— Вы что, тоже, интернационалист? — ядовито улыбаясь, спросил Николай Иванович.

— О, нет! Нет, я просто еврей… Родился, правда, в культурной и цивилизованной Риге, а не в этой поганой Срано-Рашке, в девятьсот втором… Фатер мой — золотарь, самый что ни на есть пролетарий. В Партии я с двадцатого, служил в комендатуре Ревтрибунала, «исполнял» черносотенское русское дерьмо, в Органах с января двадцать первого…

— Так какого же… — в сердцах аж задохнулся Сванидзе. — Зачем?! Вы, еврей, а значит, умный человек, зачем же вы сами полезли сейчас… именно сейчас! На эти галеры? Вы что, не понимаете, КАКОЕ сейчас время настает?

— Отлично понимаю! — с радостной готовностью отвечал сын золотых дел мастера. — Наше время настаёт! Я уже своих людей везде расставил, от Зуб-Поляны до Нижнего Ломова! Теперь-то мы их зажмём!

— Кого это, их?

— Ну, этих… антисемитов…

— А что, у вас… в Мордовии! действительно есть антисемиты? — не поверил Сванидзе.

— Будут! — убежденно заверил новый республиканский нарком.

Николай Иванович молча, долго и печально посмотрел на собеседника…

«Вот из-за таких, как ты, Сёма Вейзагер, шлемазлов, нас русские жидами и называют… Сидел бы ты тихохонько в замах у своего немецкого интернационалиста, делал бы за его спиной свой маленький еврейский гешефт, оставляя всю грязь на своем начальнике. Глядишь, Сёма, ты бы и жив тогда остался! А то, верно, ты скоро получишь сначала досрочно очередное звание, да вслед за тем скоренько и пулю в затылок… Да нет! Пули тебе так и так не миновать, уж больно ты, брат, информирован… В расход.»

Между тем, Сигизмунд Михайлович, конспиративно понизив голос, доверительно сказал столичному гостю:

— Вы ведь к нам заглянули проездом в Зону? А оттуда прямо, наверное, вернетесь в Столицу? Тогда настоятельно рекомендую посетить местную барахолку…

Николай Иванович презрительно скривил губу:

— Меня местные сувениры в виде лаптей и прочих продуктов кустарной промышленности не интересуют…