Vita Nostra. Работа над ошибками

В комнате Лизы стоял табачный дух, о котором Сашка давно забыла. Лиза ухмыльнулась, прочитав выражение ее лица, упала в офисное кресло, закинула ноги на край стола:

— Забавно, что ты как ошпаренная выскочила замуж за одноклассника.

Сашка опасливо посмотрела на белую доску, закрепленную над столом. В магнитном стакане-держателе, кроме двух черных маркеров, помещался тюбик зубной пасты. Сашка несколько секунд смотрела только на него.

— Я думала, — с улыбочкой продолжала Лиза, — что в школе ты парней не видела в упор, только учебники, пятерки, вот это всё…

— Это не я выскочила за него замуж, — Сашка, с трудом отвернувшись от доски, поискала, куда сесть, и осторожно опустилась на краешек стула. — Это была другая… женщина.

— Ты, конечно, — сказала Лиза тоном, не терпящим возражений. — Это была ты!

Она окинула Сашку оценивающим взглядом, будто выбирая товар на невольничьем рынке, и Сашке сделалось неприятно. Лиза мигнула, моментально изменившись, из торговки человечиной превратившись в юную, очень несчастную девушку:

— Может быть, где-нибудь в другом… параллельном тексте я счастливо жила со своим Лешкой… пока не разбежались, как это бывает. А может, и не разбежались…

Ее голос дрогнул, она смотрела теперь сквозь Сашку, сквозь стены, в пространство. Сашка открыла было рот, подбирая слова, уместные в эту минуту, — но Лиза не стала дожидаться утешения. Ее лицо снова изменилось, повзрослело, глубже запали глаза.

— Твоя мать отлично держится, вокруг полно людей, родственники, коллеги, все соболезнуют. Ужасно, короче, но естественно. Как обычно. Не вздумай лезть туда, Самохина. Это больше не твоё.

— Я и не лезу, — глухо сказала Сашка. — Я им… грамматически… чужая.

— И радуйся, — сказала Лиза с нажимом. — Радуйся, что чужая! Значит, он не станет их живьем жрать, когда ты провалишь зачет!

— Не провалю, — быстро сказала Сашка.

Лиза снова окинула ее взглядом и решила сменить тему:

— А почему ты не рассказывала на первом курсе, что у тебя в школе была сумасшедшая любовь?

«Кому рассказывать, тебе?» — подумала Сашка, а вслух сказала:

— Не было никакой любви. Вообще не понимаю, как я на него купилась. Трус, позер, жлоб…

— Красавец? — Лиза прищурилась.

— Да. И очень популярный парень… был, — Сашка запнулась.

— Значит, все-таки влюбилась, — сказала Лиза задумчиво. — Такие, как ты, из первой же влюбленности делают белое платье с фатой и куклой на капоте…

Сашка придержала язык и не стала огрызаться. Хватит с нее сегодня резаных ран на свитере.

— От тебя фонит, — помолчав, сказала Лиза.

— Что?!

— Фонит, говорю, мужиком. Нормальным. Взрослым. Как если бы ты запала на кого-то, но не как девчонка, а… Ты извини, я в таком состоянии, что эти информационные потоки ловлю бессознательно. Как запахи, — Лиза улыбнулась непривычной, странно-деликатной улыбкой.

— Нет никакого мужика, — сказала Сашка так грубо, как только могла.

В насмешливых глазах Лизы ей померещилось сожаление.

х х х

Сообщение от Стерха пришло ровно в восемь:

«Здравствуйте, Саша! Для выполнения основного задания откройте прикрепленный файл. Увидимся вечером, Н. В.».

Она ткнула пальцем в строчку «Работа НО 1», чуть не проломив монитор. Экран залился красным светом — таким ярким, будто Сашку прижали носом к работающему светофору. В центре экрана кружились три точки, будто горящие птицы в небе над мировой катастрофой.

Анимированная картинка была сродни черным «фрагментам», которые Стерх давал ей прежде. Сашка задержала взгляд на плавающих точках, пытаясь удержать их в поле зрения одновременно. Перестала дышать, начала мысленный отсчет: раз. Два. Три…

…Сто девяносто семь. Сто девяносто восемь. Сашка увидела себя падающей с неба, безвольно, вниз головой. Под ней был город с черепичными крышами, узкими улочками, флюгерами и ратушей, город из сказки, будто с картинки, но красный, и никаких других цветов здесь не было. Она забилась в воздухе, пытаясь вспомнить, как летают, но только ускорила свое беспомощное падение. Флюгер на ратуше сверху казался тонкой иголкой, и он был все ближе, ближе, Сашка не могла отвести от него взгляд…

Флюгер проткнул ее, будто кузнечика, Сашка оказалась нанизанной на иглу в самой высокой точке города, она видела горы вдали и арочные мосты и почти не чувствовала боли — хотя острие флюгера погружалось в живот и торчало слева из-под ключицы, у самого лица.

…И в этом был смысл. Тщательно выстроенный смысл, нанизанный на тот же флюгер специально для Сашки, с несколькими вариантами толкования, но вовсе не сложный: Сашка должна была извлечь из небытия некое понятие и применить к себе…

— Нет! — она задергалась, как бабочка на булавке. — Я отказываюсь, не принимаю, никогда!

Красный город расплылся перед глазами, превращаясь в условную картинку. Боль дернула — и сделалась реальной.

х х х

— Я понимаю, что сложно, — Стерх опустил рукав, прикрывая перламутровое зеркало на запястье. — Но вы ведь не рассчитывали, что будет легко?