Вишни для Марии

– Ты неправильно ставишь вопрос, – тихо возразила она. – Ты должен не меня, а себя спросить – что ты хочешь сделать для меня. Молчишь? Я правда желаю тебе и твоей семье счастья. Но просить я ничего не буду. Не хочу. И ты тоже… зря себе сердце не рви. Считай, что меня не было в твоей жизни. Я умерла – когда-то давно, в раннем детстве.

– Маша… – несчастным, больным голосом залепетал Денис. – Я же… я же сам могу умереть. Заболеть и умереть от такого твоего отношения.

– Тогда скажи сам, что ты готов для меня сделать? Пригласить в гости на пару дней? Хочешь перезваниваться время от времени? Встречаться по праздникам? В каком формате ты представляешь наше с тобой будущее общение?

Денис молчал. Кажется, всхлипывал.

– Это приступ сентиментальности у тебя сейчас был, – мрачно произнесла Мария. – Ты понимаешь, чем отличается сентиментальность от доброты, от любви? Ты просто расчувствовался сейчас, как после грустного кино, но ты – все тот же Денис. Все тот же эгоист. Ты не изменился, ты просто расчувствовался. Захотелось тебе вдруг родни, захотелось, чтобы тебя любили, ужаснулся тому, где сейчас твоя сестра живет, оказывается… Но ты не обо мне сейчас думаешь. А о себе. Чтобы тебе хорошо было, чтобы на душе у тебя комфортно стало. Даже если ты сейчас предложишь мне что-то больше, чем можешь дать, сам потом и раскаешься.

Кашель, всхлипы в трубке.

– Ты ведь даже сюда поленился ехать. Проще меня в гости пригласить. И все за мой счет, во всех смыслах. Тебе грустно – ах, приезжай, Маша, ко мне в гости! Тебе надо – ты и приезжай, – грубо бросила она.

– Ты пожалеешь, что так со мной говорила…

– Возможно. Зато я теперь могу избежать многих возможных унижений с твоей стороны. Мне не придется больше спать на кухне в твоем доме, мне никто не скажет – а не пора ли тебе домой, сестричка, все, нагостилась?

– Я никогда бы тебе такого не сказал!

– Не сказал бы, да. Но определенно дал бы понять. Вызвал бы бригаду ремонтников, которые принялись бы сбивать штукатурку над моей головой. Ладно, все, пока!

Мария с силой надавила на кнопку отбоя, рука у нее затряслась. Она давила и давила на кнопку, потом с размаху швырнула телефон на каменный пол. Аппарат с легким звоном разбился вдребезги, разлетелся на осколки.

– Ох.

Сердце у нее колотилось, дышать было трудно.

С одной стороны, то, как она поступила сейчас, ее саму пугало. По сути, Мария отказалась от родного брата. С другой стороны, если Денис действительно хочет примирения, стремится наладить отношения, если это у него не был сейчас сиюминутный, сентиментальный порыв, он найдет способ вернуть сестру. Если же нет – то и не надо. Возвращаться в прежние, уродливые родственные отношения Мария совсем не хотела.

* * *

Всю следующую ночь Костя не мог уснуть. Лежал с открытыми глазами в темноте, прокручивая события вчерашнего дня. Конечно, откопанный на участке Марии клад и суета вокруг горшка с золотом немного отвлекли, заставили мужчину забыться, но затем Костины мысли вернулись, что называется, «на круги своя».

Люда, оказывается, ничем не лучше его. Завела себе тоже любовника…

Вечером, когда они оказались дома вдвоем, Люда призналась, что не чувствует за собой вины. Даже больше того, заявила, что ей, оказывается, можно гулять, а ему, Косте, нельзя. А почему такая несправедливость – даже объяснять не стала.

В этом высказывании была вся ее натура – эгоистичная и мстительная.

Костя с ней спорить не стал. Ушел в одну из комнат, прямо в одежде бухнулся на кровать.

– Ни жены, ни любовницы, ни имущества, ни любимого дела, ничего… – пробормотал он вслух. – Дожил, называется.

Еще вчера утром, беседуя с Мари, он был уверен, что так оно даже лучше, когда скинул с плеч большую часть груза, когда освободился от многих обязанностей.

Теперь же ему вдруг стало не по себе. Каково это – начинать жизнь заново, с нуля. Ему сорок лет, пятый десяток, по сути. Заново открывать свое дело? А на какие шиши? Идти в наемные работники, как Мари сказала? Да, можно и в наемные пойти.

Только вот сейчас не особо много мест, где ждут работника, чей возраст перевалил определенную черту.

Да и ради кого стараться? Мари отказалась от Кости. Что, он один теперь должен барахтаться, без поддержки, без любимого человека рядом?

«Сколько лет я ради нее старался, все для нее делал, а она… – с бессильным отчаянием думал он о Мари. – Тоже ведь та еще хитрюга. Выпотрошила меня морально и физически, а сама в сторону. Ну ничего, она своему профессору кислых щей тоже не больно-то и нужна!»

Он не спал, мучился, думал то о своей неверной любовнице, то о мстительной жене, иногда чувствуя, как по щеке катится горячая слеза. Они обе, эти две женщины, его предали. Так и не заснув, Костя отправился на кухню, сварил кофе – крепкий, ароматный. Запах любимого напитка немного взбодрил мужчину.

Дверь открылась, на кухню заглянула Люда, лохматая, румяная, сонным голосом произнесла:

– Ты обалдел? На весь дом пахнет, я даже проснулась.

– Извини, – меланхолично ответил Костя. – Не подумал.

Людина голова исчезла. Потом, через минуту, жена вновь заглянула на кухню: