Вишнёвая смола

В общем, покраснела и куда-то свалила. А Сашка всё кино, вместо того чтобы смотреть, головой крутил. И на выходе разыскал эту курицу и потащил её с нами в кафе.

– Знакомьтесь все, это Диночка!

Девица моего брата ещё раз фыркнула, а я вежливо поздоровалась. Потому что для начала надо быть вежливой, пофыркать всегда успеешь.

Вот с тех пор эта Диночка везде с Сашкой Калеушем и таскается. И с нами, и с ним одним. Потому что с тех пор как у Сашки Калеуша есть Диночка, с нами он гуляет куда реже. Летом вот, что правда, куда чаще. Почти всё время. Так что летом можно сказать даже постоянно. Сама Диночка живёт в общаге, путает Жана Кокто с Полем Кокто (это в компании у моего старшего брата такая шутка была про «– Ой, кто это?! – Кокто это!», потому что кони в пальто и прочая Барто всем надоели, ну я вдобавок ещё и выяснила, кто такие эти Кокто) и таки вот-вот проткнёт своим длинным тощим носом крепкий семейный очаг Сашки Калеуша. Причём самое странное вот что: вокруг Сашки Калеуша всегда крутилось очень много по настоящему красивых девушек. Это даже я, хотя всех девушек скопом терпеть не могу, понимаю. Потому что терпеть я их не могу от всего сердца, а понимаю про всё я умом. Если тебе девять лет и никто не воспринимает тебя всерьёз, надо очень крепко про всё понимать умом, не выдавая ничего, что от сердца. Я даже Диночкиной подругой от всего ума прикинулась, сердечно её ненавидя. Она, кстати, очень обрадовалась, дурочка, что девятилетняя девчонка с ней тепло и по-дружески разговаривает. Видно, не сладко той Диночке живётся, раз она такой мелочи, как внимание маленькой девочки, радуется. Хотя любая умная женщина сразу бы поняла, что Сашка Калеуш мне самой нравится. Умная женщина такое бы и про девятилетнюю девочку сразу поняла. Но умными женщинами вокруг моего старшего брата и Сашки Калеуша и не пахло. Умных женщин вообще мало. Я лично с умными женщинами не знакома. С красивыми девушками – да. А вот с умными женщинами пока нет. Не встречались они мне. Мама и тётя не в счёт. По целому ряду причин, которые лучше не обсуждать. Учительницы – не в счёт, потому что среди них есть добрые и злые, а умных, извините, нет. И даже мама Сашки Калеуша не в счёт. Хотя и с ней я тоже знакома.

У Сашки Калеуша мама – начальница женской зоны. Во как! Сразу я этого, конечно же, не знала. Я только слышала, что Сашка Калеуш – «мажор». И даже сначала ничего не знала про этот мажор, кроме того, что учу про мажор и все его разновидности в музыкальной школе. И к Сашке Калеушу этот музыкальный мажор как раз очень подходил, потому что Сашка всегда весёлый. Как его ни транспонируй, ни хроматизируй и всё остальное, что можно делать с мажором. Сашка Калеуш был мажорным, даже когда не сдавал курсовую и заваливал сессию. Это с ним случалось – не сдать курсовую и завалить сессию. Он только весело (то есть – мажорно!) говорил: «Ерунда!» – и продолжал мажориться (то есть – веселиться) дальше. И всегда в итоге сдавал курсовую и сессию, хотя ничего не учил, а валялся с нами на пляже, ходил в кино и гонял в красивой куртке и в красивом шлеме на своём мотоцикле. Таких курток, шлемов и мотоциклов я больше не видела в нашем городе, хотя достаточно часто хожу по улицам. И вот однажды, когда я с моим старшим братом и Сашкой Калеушем шла по улице пешком, Сашка и сказал:

– А идёмте ко мне домой, пожрём!

И мы пошли к нему домой пожрать. То есть – поесть. Девятилетним девочкам не полагается говорить слово «пожрать» – это взросло-мужское слово. Сашка думал, что родителей дома нет, но дома оказалась его мама. Очень красивая женщина, между прочим. Я способна оценить женскую красоту, несмотря на то что я всего лишь девятилетняя девочка. Если сравнивать красоту мамы Сашки Калеуша с внешностью позже появившейся Диночки, то это всё равно что сравнивать море с лужей. Причём не с такой лужей, что всё лето живёт в переулке по соседству с бабушкиным домом, а с маленькой лужицей, что возникает после дождя где-нибудь на асфальте. Такая себе лужица, в трещине. Или в выбоине. Незначительная такая, быстропроходящая лужица, каких сотни после ливня и которые быстро пересыхают, и никто их толком и не замечает. Вот девица моего старшего брата – та была монументальной, как та огромная, никогда не пересыхающая лужа по соседству. Не в смысле фигуры, там, и размера. С размерами фигуры у девицы брата как раз всё было нормально, если не сказать отлично. Девица брата в другом смысле была огромная лужа. Ну да сейчас не о ней, потому что с девицей старшего брата я сжилась, как сжилась с монументальной лужей. Без неё, пожалуй, было бы как-то не так. Как-то не так – это непривычно. Все мы рабы своих привычек, чтобы вы знали. Даже если нам всего девять лет.