Вирусолог: цена ошибки

По советской привычке они с женой приехали задолго до отправления поезда. Через некоторое время захотелось есть, но все наличные франки уже были потрачены. Вспомнили, что в чемодане есть баночка консервированной кукурузы, но, когда ее достали, сообразили, что нет ни консервного, ни вообще какого-либо ножа. Есть хотелось очень, а безвыходных положений не бывает. С некоторых пор Алексей знал это точно. Обещав купить новые и экспроприировав у жены маникюрные ножницы, он начал вкруговую вскрывать крышку банки. И вот, когда уже казалось, что ничто не помешает насладиться консервированной кукурузой, из-за голода казавшейся изысканным блюдом, появился местный пьяница. Он приближался постепенно, приставая ко всем, кто попадался на пути. Траектория его движения проходила мимо Алексея и, похоже, должна была совпасть с окончанием операции по вскрытию банки. Так и произошло. Позадирав сидевшую рядом пожилую чету американцев, пьяница подошел к скамейке Алексея и остановился перед ним как раз в тот момент, когда тот заканчивал вскрытие. Заранее злясь, что ему испортят вожделенную трапезу, Алексей потихоньку закипал и, когда перед ним оказалась изображавшая маятник фигура, за незнанием французского языка по-русски порекомендовал проваливать. Однако француз, в отличие от предыдущих эпизодов, ничего не говорил, а лишь изумленно рассматривал процесс маникюрного вскрытия. Пауза затягивалась, а терпение стремительно истощалось. Банка уже вскрыта, а есть под надзором не хотелось – удовольствия не получишь. Это в Европе, если в ресторанчике два посетителя, они будут сидеть в окне на всеобщее обозрение. В России двое в пустом ресторане выберут самый дальний угол. Менталитет.

Алексей уже начал набирать воздух, чтобы сказать все, что думает по этому поводу, как пьяница, в очередной раз качнувшись, широко развел руками, словно говоря: «Каких только чудес на свете не увидишь», произнес: «Бон апети!» и, приветливо помахав рукой, пошел на выход, никого больше не трогая. Даже не знающим французского было понятно, что пожелали приятного аппетита. Все-таки доброта спасет мир. И чего на него злился? Сейчас даже в мельцеровском боксе от этого воспоминания стало теплее.

В отличие от парижской истории, есть совсем не хотелось. Немного поковырявшись в тарелках после ухода Барменталя, Алексей составил их в передаточный шлюз и помаячил в окошко, что можно забирать. Вскоре хлопнула дверь, в предбокснике завозились, замачивая тарелки в хлорамине. Однако, против ожидания, медсестра не ушла, а открыла дверь в бокс и потихонечку вошла, встав у порога. Респиратор закрывал бо_́льшую часть лица, но эти глаза он узнал бы из тысячи. Ведь просил же Барменталя жену сюда не пускать. Нельзя ей видеть то, что будет, если что-нибудь начнется. И тем более нельзя ухаживать. Это не инфаркт. Любящий человек недостаточно осторожен. Зачем же детей сиротить?

– Очень рад тебя видеть. Как дети?

– Все слава богу.

– Я знал, что все равно уговоришь Барменталя пропустить тебя. Ты кого угодно уговоришь. Поэтому, пожалуйста, поклянись детьми не приходить сюда. Даже в корпус не заходить ни при каком развитии событий. Как только станет ясен исход, я сам тебе позвоню. Очень прошу, дай слово не приходить. Обещаешь?

– Не могу.

– Я тебя детьми молю. Они еще маленькие. И они в нашей жизни главное. Обещай не приходить.

– Хорошо.

– Иди. Я тебя целую и люблю. Иди. Долгие проводы – лишние слезы.

Слезы, и до того предательски поблескивающие над респиратором, потекли ручьем. Жена вышла и вскоре появилась в окне, выходившем в коридор. Алексей прижался губами к стеклу напротив губ жены и замер, закрыв глаза. Открыв их и дождавшись, когда это сделает жена, не отрывая от стекла, он наклонил голову вправо-влево, вправо-влево. Глаза жены смещались в противоположном направлении. В первые годы после женитьбы они часто так играли. Сейчас пришло время вспомнить.

Ну все. Разнюниваться нельзя. Он осыпал жену воздушными поцелуями и требовательно помахал – иди. Если начнется болезнь, это их последнее свидание. Сам ушел на кровать, закрылся одеялом с головой и лежал, вспоминая их свадьбу в дикой сибирской деревушке, где он оказался в экспедиции. Гусеничный вездеход довез их до загса после маршрута по таежным болотам, где они отбирали пробы. У них было лишь пять минут, чтобы сменить грязную полевую одежду на светлые свитера и чистые брюки: платья все равно не было. Съездили, расписались, выпили шампанского – вот и вся свадьба. И уже столько лет друг за другом как за каменной стеной.

Глава 19. Барменталь

Опять лязгнула дверь. Ага, «Чип и Дейл спешат на помощь». Барменталь пришел поднимать тонус. Он вошел, виновато поглядывая, и не знал, с чего начать.

– Не переживай, – сказал Алексей, – я еще не встречал человека, которого бы она не убедила в том, что ей надо.

– Она у тебя классическая русская жена.