Вирусный флигель

Правда, на сей раз такое совпадение дат не было вызвано стремлением Совета обойти Департамент. Наоборот, Совет предполагал, что его конференция откроется несколько раньше, ученые выступят перед слушателями, а затем успеют попасть к открытию теоретической конференции. Как сообщал приглашенным Совет, на конференции «намечаются сообщения о ряде проблем ядерной физики, работы над которыми в силу соображений государственной безопасности засекречены».

Причиной, вызвавшей ошибку, было то, что открытие обеих конференций назначили на одно и то же число. 21 февраля Совет разослал приглашения высшим деятелям рейха: Шпееру, Кейтелю, Гиммлеру, Редеру, Герингу, Борману. Разумеется, Совет хотел пригласить их на свою конференцию, где с короткими и популярными сообщениями должны были выступить Ган, Гейзенберг, Боте, Гейгер, Клузиус, Хартек; открывать эту конференцию докладом «Ядерная физика как средство ведения войны» собирался сам Шуман. Однако секретарша, которой пришлось рассылать приглашения, перепутала их и направила «бонзам» программы теоретической конференции[20]. Длинные малопонятные названия оказались слишком трудными для руководителей рейха. Выслушивать подобные доклады было свыше их сил, и, естественно, ни один из них не пожелал посетить конференцию.

Геринг в ответ на приглашение так писал Русту: «Поскольку в указанное время меня не будет в Берлине, я с глубоким сожалением сообщаю, что не смогу присутствовать на данном мероприятии». Фельдмаршал Кейтель, дипломатично воздав должное всей важности «этих научных проблем», объяснил отказ прибыть на конференцию исключительной ответственностью возложенных на него обязанностей. Не приехал и Редер, но он все же обещал прислать своего представителя адмирала Витцеля.

И когда 26 февраля в 11 часов утра под председательством министра просвещения Бернгарда Руста открылась конференция, места для тех, от кого зависело столь многое, были пусты.

Первым выступал Шуман, он говорил об атомном оружии. Вслед за ним с десятиминутным сообщением о принципах расщепления урана выступил Отто Ган.

А потом настала очередь Гейзенберга. Его доклад «Теория извлечения энергии при делении урана» представлял собой шедевр ясного и точного изложения общей проблемы, даже сегодня в нем трудно найти изъяны.

Главным пунктом доклада было разъяснение возможностей получения атомной энергии, примерно в сто миллионов раз более мощной, чем химическая. Гейзенберг предвидел очень серьезные трудности. И в первую очередь следовало преодолеть препятствия на пути к цепной реакции, которая может возникнуть только в случае, когда количество нейтронов, вылетающих из ядер при делении, превысит количество нейтронов, поглощаемых нерасщепившимися атомами. Но именно этого и не удается осуществить в природном уране.

Чтобы пояснить неспециалистам принципы цепной реакции, Гейзенберг привел весьма наглядный пример: «Жизнь нейтронов в уране можно сравнить с жизнью некоторой человеческой популяции. Тогда процесс деления мы можем уподобить «браку», а поглощение нейтрона неразделившимся атомом — «смерти». В природном уране «смертность» превышает «рождаемость», а потому некоторая данная популяция осуждена на вымирание». Однако, по словам Гейзенберга, такое положение исправляется либо увеличением числа детей от каждого «брака», либо понижением «смертности». Средняя рождаемость нейтронов в акте единичного распада есть физическая константа, она определяется законами природы, и ее человек изменять не волен, зато в его силах увеличить концентрацию урана-235 в атомном топливе, или, иными словами, снизить «смертность». А если бы удалось выделить чистый уран-235, то «смертность» нейтронов вообще свелась бы к нулю:

Если удастся сложить уран-235 в единый кусок, достаточно большой для того, чтобы количество нейтронов, улетающих во вне через его поверхность, оказалось значительно меньше числа нейтронов, размножающихся в толще куска, количество последних чрезвычайно возрастет за очень короткое время. И тогда вся энергия расщепления урана, равная 15 миллионам миллионов больших калорий на тонну, высвободится за малую долю секунду. Поэтому-то уран-235 и должен оказаться взрывчатым веществом невообразимой силы.

Гейзенберг не говорил о том, как, какими средствами можно выделить уран-235, он лишь сказал, что сделать это чрезвычайно трудно и что о проведенных в этом направлении работах расскажет профессор Клузиус. Однако Гейзенберг счел необходимым сделать следующее предупреждение: «Американцы, видимо, именно в данном направлении ведут основные исследования».