Вирусапиенс

— Нужна виртуальная церковь. Доступный всякому церковный интерфейс. Святое писание поместишь так, чтобы всяк входящий в систему не смог пройти мимо, не ознакомившись с содержанием. И постарайся сделать так, чтобы оболочка была удобной в обращении.

Игорь с любопытством посмотрел на священнослужителя.

Система! Интерфейс!

Всегда относившийся к «дьявольскому изобретению» с опасливо-брезгливым небрежением, отец Михаил изъяснялся грамотным компьютерным языком.

— Сможешь? — прошептал старец, глядя церковному администратору в глаза, отчего у того засосало под ложечкой.

— Нужно время, — ответил Игорь, начиная в уме создавать наброски будущей программы. — Нельзя же просто забить священные тексты и ждать, что Вирусапиенс откликнется.

— У нас нет времени! — голос святого отца зазвенел сталью. — Мессия уже здесь!

— О чём это вы, отец Михаил? — нерешительно пробормотал Игорь.

Встречаясь взглядом с пылающим взором старца, опустил глаза.

— Три дня, сын мой. Нужно постараться! — смягчился тот. — Три дня. И главное — никому ни слова!

Из-за деревьев, дымя колесами, вылетел микроавтобус; взвизгнув тормозами, уткнулся носом в бетонный столбик. Игорь едва успел отскочить в сторону.

Хлопнула дверь, из салона высыпали крепкие ребята службы безопасности. Вытаскивая длинные носилки, они тут же выстроились, так, чтобы никто не мог приблизиться к ним. Под простыней угадывался человеческий силуэт.

Сопровождал необычную процессию Иван Васильевич.

Здоровые бородатые битюги вполне могли сойти за обычных служителей в рясах, если бы… не бросающаяся в глаза военная выправка и пугающая скупость движений.

Отец Михаил, отчего-то взволнованный, забыв о полагающейся по сану степенности, поспешил за полковником.

В последний момент Игорь заметил кровавое пятно, выступившее на белой простыне. «Неужели правы ребята, — подумал он, когда носилки скрылись за церковными дверями. — Опять крестовые походы? Опять трупы?»

Из-за спины раздался писклявый голос Комара:

— Куда тащить?

Молодой монашек, прозванный так за тщедушное телосложение и необычайно тонкий голос, без особых усилий перенёс большую коробку и, бережно поставив её на пол, стал ждать, пока подойдёт Игорь.

— Открывать? — прошептал Комар, в нетерпении теребя торчащие края упаковки.

— Давай, — кивнул Монах, чувствуя лёгкую дрожь в теле.

Каждый новый компьютер он встречал с трепетным волненьем, словно младенца, появившегося на свет.

— А где? — недоумённо пробормотал Комар.

У фокусника что-то не ладилось и он вместо положенного кролика, слой за слоем извлекал из коробки воздушный пупырчатый материал.

— Компьютер где?

Молодой человек вместе с рукой готов был засунуть в картонный ящик и голову.

— Нашел! — воскликнул он, выбрасывая руку, сжимающую тонкую зеркальную пластину.

— Не может быть! — только и смог прошептать восхищенный Игорь.

— Если он так же функционален, как красив, то я его люблю, — прошептал Комар, не отрывая изумленного взгляда от миниатюрного блестящего корпуса.

— Глубоких чувств питать не советую, эта овечка на заклание: её придётся подключать к заразной сети. У нас три дня на создание дружеского интерфейса, — улыбнулся Игорь, похлопав товарища по плечу.

— За дело!

* * *

— За что, я спрашиваю вас? — вопил взбешенный Пугачев.

Рассыпая кучи искр, он пытался устроиться на раскаленном валуне. Возмущенный неожиданным изгнанием с места переговоров, он никак не мог успокоиться.

— Мы ведь только хотели поговорить!

— За дело, — вспыхнул мыслью Русса, в очередной раз удивляя приятелей.

— Что будет, если мы неожиданно появимся в вашем центре управления? Там, где у вас свалено грозное оружие.

Дмитрий промолчал, представив нарисованную гуорком картину.

— Уел шарообразный, — засмеялся Пугачев. — Только с языком, дружище, тебе обязательно нужно поработать. Свалено! Надо ж так сказать?

— Впрочем, за нами не заржавеет, можем и свалить, — вдруг согласился он.

— Странные вы, люди. Особенно русские! Сколько знаю вас, не перестаю удивляться, — пульсирующий плазмоид возбужденно засиял. — Приходите в гости без приглашения и удивляетесь, когда вам не рады.

— Если, дружище! — воскликнул Вячеслав, и четко по буквам повторил: — Е-с-л-и вам не рады.

— Если вам не рады, вы устраиваете войну руками, — продолжил Русса, вызвав новую вспышку хохота.

— Война руками, пылающий специалист русского этноса — это драка, буча, потасовка, — отсмеявшись, поправил Вячеслав.

Потёмкин не разделяя веселья друга.

— Сколько? — поинтересовался он, когда Пугачёв успокоился.

— Что — сколько? — вздрогнул Русса, раздуваясь боками, ожег жаром приятелей и тут же опал, остывая.

— Сколько ты нас знаешь? — пояснил Дмитрий.

— Когда появились вы, — ответил плазмоид, вспыхнув множеством световых лучиков.

В голове замелькали миллионы картинок. Исторический проектор быстро отматывал пленку в обратную сторону. Гриб ядерного взрыва сменился сценами второй мировой войны, мелькнули штыки кайзеровских солдат, вспыхнули виселицы, блеснули мечи — мнемофильм, ускоряясь, погружал зрителей в прошлое. Дальше — быстрее, пока картинка не замерла и не сменила ход истории.