Вирус, который сломал планету. Почему SARS-CoV-2 такой особенный и что нам с ним делать

Очень часто исследования вакцин не заканчиваются с получением разрешения и выходом на рынок. Разработчик может добровольно проводить четвертую фазу клинических испытаний (пострегистрационные испытания), анализируя данные об эффективности и безопасности препарата, а также проводя эксперименты по возможному «побочному» использованию, скажем для профилактики какого-то другого заболевания. Кроме того, информацию о возникающих нежелательных эффектах собирают регулирующие органы, и, если расследование таких событий покажет, что они связаны именно с вакцинацией (что далеко не всегда верно, потому что совпадение двух событий во времени не является доказательством, что одно произошло вследствие другого), применение вакцины могут приостановить.

Даже чтобы прочитать описание различных стадий создания вакцины, требуется немало времени. Воплощение всех этих мероприятий в реальность часто занимает десятилетия. На каждом из этапов что-то может пойти не так, и, например, в США меньше 10 % препаратов, которые добираются до стадии клинических испытаний, получают одобрение FDA[290]. Одновременно компаниям еще надо построить заводы для производства новых препаратов (это делается во время фазы три, чтобы производственный процесс был точно таким же, каким он будет при массовом внедрении вакцины) или как минимум модернизировать существующие цеха. Очевидно, что получить вакцину «за 12–18 месяцев», о чем нам регулярно сообщают политики и СМИ, при соблюдении всех необходимых процедур невозможно. Этой цели реально добиться, только сократив какие-то этапы. И именно так поступают разработчики вакцин против SARS-CoV-2.

Полностью выбрасывать какую-либо из фаз большинство исследователей не решаются — слишком серьезными могут быть последствия. Вместо этого разработчики пытаются сжимать и объединять стадии. Например, фаза один становится сразу и фазой два: то есть протестированную на животных вакцину дают не десяткам, а сотням добровольцев. Сокращаются сроки анализа результатов и перехода от одной стадии к другой. Более того, иногда следующая фаза начинается до того, как будут окончательно собраны данные по предыдущей. В случае если они окажутся неудовлетворительными, испытания прекращают. Такая схема чревата большими финансовыми потерями, но практически все развитые страны щедро субсидируют разработчиков, в том числе и для компенсации на случай такого сценария.

Еще один, тоже очень затратный, способ ускорить разработку — строительство новых фабрик и модификация имеющихся производственных линий под выпуск наиболее многообещающих вакцин-кандидатов до того, как они прошли начальные стадии испытаний. Так как большинство препаратов на том или ином этапе сойдет с дистанции, значительная часть денег, вложенных в строительство или модификацию, пропадет. И тем не менее 2 апреля 2020 года основатель Microsoft Билл Гейтс заявил, что профинансирует строительство заводов по производству семи самых перспективных вакцин. Миллиардер уточнил, что, когда в гонке окончательно определятся два победителя, он полностью покроет расходы на создание фабрик по их выпуску. До этого момента созданный им и его супругой фонд будет обеспечивать строительство всех семи предприятий. Гейтс пояснил, что готов смириться с потерей нескольких миллиардов долларов для того, чтобы спасти экономику от триллионных потерь[291].

Еще один способ ускорить внедрение вакцины и заодно начать потихоньку наращивать коллективный иммунитет — применение препарата на группах риска до того, как будет получено общее разрешение. Под группами риска в данном случае имеются в виду не пожилые или пациенты с сердечно-сосудистыми заболеваниями, а врачи, полицейские, продавцы и представители прочих профессий, которые вынуждены постоянно общаться с людьми и больше остальных рискуют подхватить — и распространить — вирус. Но этот подход чреват большими проблемами, особенно если первые стадии испытаний были урезанными.

В случае с SARS-CoV-2 самый первый — исследовательский — этап удалось заметно сократить благодаря наработкам по вирусам SARS и MERS. Ученые уже через несколько недель после начала эпидемии расшифровали первый геном нового коронавируса, и, так как он сходен с геномом SARS более чем на 80 %, в дело немедленно пошли заделы по вакцинам против атипичной пневмонии и ближневосточного респираторного синдрома. Их разработку в свое время прервали, в частности, из-за того, что вирусы практически исчезли и не на ком стало проводить фазу три.