Виртуоз

Вид отсюда был потрясающим: капсула медленно поднималась, словно плыла в насыщенном темно-фиолетовом воздухе: смог ли это был, сумерки перед наступлением темноты или какое-то другое атмосферное явление, но колдовской фиолетовый флер накрыл все вокруг, упал на реку, крыши зданий, мосты, перечеркивающие Темзу, фонари на мостах; все это сверху казалось маленьким и незаметным, все сливалось с жутко красивым, затканным фиолетовыми тучами небом. Умолк американский турист, стихли разговоры, и охотники за достопримечательностями забыли на миг о своих фотоаппаратах, уставившись на раскинувшуюся перед ними размытую панораму огромного города.

Здесь, вверху, был ветер, раскачивавший их капсулу, здесь был скрип металлических конструкций и ярды и ярды до земли. Такие ощущения можно было испытать только на гиппогрифе, но Гарри не летал на гиппогрифе над Лондоном.

На метле - да, но на метле надо было держаться, а это требует большого внимания, на автомобиле - да, но там совсем другой обзор…

Драко придвинулся, прижался плечом к Гарриному плечу, и Гарри захотелось взлететь, вскинув руки, в этот плотный густой воздух, закричать что-нибудь, прыгать над городом, танцуя, чувствуя, как волосы развевает ветер, стать единственным ярким пятном на этой приглушенной картине…

Они прокатились десять (или двенадцать, никто не считал) раз, допили свои бутылки прямо из горлышка и сидели, обнявшись, ни о чем не думая, - просто смотря.

Наконец, Гарри зашевелился, решив, что пора возвращаться, посмотрел на Драко, захмелевшего с вина, оценил свое состояние... да, вряд ли они сейчас дойдут до места, где оставили машину.

- Держись за меня, - попросил он Драко,

господи и это он лучший аврор который знает что аппарировать в пьяном состоянии категорически нельзя запрещается запрещается запрещается

и аппарировал.

На крыше музея Драко немного пришел в себя; по крайней мере, глядел пободрее, изучая обстановку, и сам пошел за Поттером к столику. Столик так и остался незанятым: чары незначимости действовали безупречно. Малфой сел на стул, вытащил мобильник, чтобы взглянуть, сколько времени, но, так и не запомнив цифры, сунул телефон обратно в карман.

- Так откуда у тебя маггловская вещь? - спросил Гарри, вернувшийся с подносом с кофе и нормальной английской едой.

В очереди он, конечно, не стоял - запрыгнул за стойку и взял все, что понравилось, а деньги оставил возле кассы.

Малфой потянулся к стаканчику с кофе:

- Удобно, - коротко ответил он.

- Раньше ты не жаловал магглов, - заметил Гарри, принимаясь за пастуший пирог - картофельную запеканку с мясом и рыбой. - А теперь так много о них знаешь…

- Это моя работа, - Драко откинулся на стуле, прихлебывая кофе и смотря в даль.

Там в последних жалких остатках робкого вечернего света еще был виден Нельсон в своей бронзовой треуголке.

- Я должен знать все об обычаях и менталитете народа той страны, где работаю.

- «Эти странные англичане»? - ухмыльнулся Гарри, пародируя названия карманных туристических сборников.

- Более чем, - ответил Драко всерьез, не принимая шутки.

Кто из них качнулся к другому первым, они так и не поняли. Просто в следующий момент они уже целовались, отчаянно, яростно, прикусывая губы.

Гарри оттолкнул Драко первым, это он помнил точно.

- Ты когда-нибудь занимался любовью в присутствии посторонних, глядя на колонну Нельсона и в сумеречное небо? - глухо спросил он.

Драко отрицательно покачал головой.

- Хорошая возможность исправить, - Гарри расстегнул штаны. - Иди сюда.

Это был восхитительный контраст: прохладный окружающий воздух и обжигающие прикосновения кожи к коже, Драко выгнулся на коленях у Гарри, мучительно застонав, когда Гарри в него вошел, и они двигались в четком едином ритме, глядя на Трафальгарскую площадь, но не видя ее, а люди проходили мимо их столика, как ни в чем не бывало, как будто трахающиеся на крыше в кафе молодые люди встречались также часто, как воркующие голуби, и Драко насаживался на Гарри, заведя руки назад и держась ими за спинку стула, а Гарри протянул вперед руку и сжал упругую плоть. Он услышал крик и закричал сам, почувствовав теплое семя на пальцах, схватил Драко, дернул его на себя, опуская и приподнимая, догоняя свой оргазм, и, наконец, откинулся, запрокинув голову, чудом не упав, изливая счастье в долгом крике.

Придя в себя, он целовал Драко в шею, прижимался губами к плечам и лопаткам, скрытым тканью рубашки. Драко повернул голову, его серые глаза были подернуты поволокой недавно пережитого наслаждения, а лицо было мягким и расслабленным. Гарри поцеловал его в губы, уже не требовательно, а спокойно, и Драко приоткрыл рот, отвечая.

- А ты знаешь, что у тебя губы мягкие после любви? - поинтересовался Гарри, салфеткой вытирая рубашку Драко.

- Не размазывай, хуже будет, - поморщился тот. - Нет, не знаю.

- Они у тебя мягкие. А обычно твердые, сухие и жесткие. Наверное, ты по жизни собран и зажат, а секс тебя расслабляет, - размышлял Гарри вслух.

- Наверное, - ответил Драко.

На Лондон опустилась ночь, и на Трафальгарской площади зажглись электрические фонари.

(7 часов спустя).