Виртуоз

Никита Демидов — ревнитель «первой, петровской» модернизации России. Владелец уральских рудников и невьянских железоделательных заводов, он использовал в металлургии и горном деле труд крепостных крестьян, заковывал их в кандалы, создав прообраз Ураллага. Одновременно посылал детей в Европу, где они постигали науки и технологии, изучали машины и тайны литья, осваивали астрономию и ботанику. Он добывал в Европе драгоценные знания, с их помощью, руками подневольных рабочих, строил русские пушки, которые крушили стены Нарвы, Отливал якоря для русских фрегатов, которые бороздили воды Балтики. Это был первый «мобилизационный проект» России, повторенный с размахом во время «второй, сталинской» модернизации. Проект, к которому присматривается сегодня Россия, готовясь к своей «третьей» модернизации.

Почему на Урале, а не в ином месте, казнили последнего Царя? Его могли расстрелять прямо в Царском Селе, где августейшая семья была взята под стражу предателями-генералами. Могли задушить в поезде по дороге в Сибирь. Могли спустить в Иртыш во время Тобольской ссылки. Могли зарезать на выезде из Тобольска. Но нет, его возили по всей России, словно выбирали место для казни. Выбрали Урал, подвал Ипатьевского дома, где под лязг револьверов завершилась империя Романовых. Урал, носитель инфернальных сил русской истории, унес под землю, в рудную штольню изрубленные, сожженные тела царских мучеников. Ганина яма — таинственное и жуткое место, где заросшая дерном щель ведет в преисподнюю. Лилии, цветы небесного рая, посаженные монахами по склонам ямы — есть стремление преодолеть страшную гравитацию ада. Там происходит боренье свете и тьмы, святости и злодейства. «Уральская идея» предстает как схватка космических сил.

Урал испытал прикосновение сталинской длани. Нигде нет такого скопления великих заводов и лабораторий, научно-исследовательских институтов и университетов. Космическое производство. Ядерные центры и атомные станции. Ракетные и танковые заводы. Все виды металлургии. Оптика и лазеры. Города, открытые и зарытые, — средоточие невиданных трудовых дерзаний, итогом которых стали армады танков, перемоловших фашизм, ракетно-ядерный щит, заслонивший Советский Союз от беспощадной мощи Америки. Разве эта «сталинская модернизация» стала возможной лишь на костях последнего Императора? «Красная империя» Сталина требовала для своего возникновения казни в Ипатьевском доме? Или связь того и другого не поддается линейному исчислению, сложнее причинно-следственной зависимости? Царь-Святомученик, последний монархист романовской империи, передал имперское знамя Красному монарху Иосифу, и тот водрузил это знамя на немецком рейхстаге, завершив русско-германскую войну 14-го года?

Демонизм Урала обнаружил себя в явлении Ельцина. Из уральских подземелий и штолен, из Медной горы явился Горыныч Ельцин. Он разрушил Ипатьевский дом, еще раз символически расстреляв царя Николая, — вторично уничтожил империю Романовых. А потом разрушил «красную империю» Сталина. Дважды Урал переламывал с хрустом позвоночник русской истории, открывая в ней «черные дыры», зияющие Ганины ямы. И вновь мистические силы русской судьбы, незримые ангелы русской государственности высаживали на обугленных, изъеденных кислотой склонах штольни белые лилии Воскрешения. А я? Моя в этом роль? Припадаю к тебе, Урал».

Так думал Алексей, созерцая отроги гор, розовые от цветущего шиповника, и казалось, из горных расщелин поднимаются пламенные знаменосцы, машут вслед огненными полотнищами.

Приехав в Екатеринбург, Алексей под благовидным предлогом избавился от сопровождавшего его полковника. Добросовестный служака и сам спешил в администрацию города, чтобы поведать о злоключениях необычного странствия. Алексей был рад освободиться от опеки. Поймал проезжавшее мимо такси:

— Привезите меня в Храм на Крови, — попросил он таксиста.

— Вот ведь какая история, — рассуждал по дороге таксист, — Ельцин Ипатьевский дом разорил, потому что царя ненавидел. А потом сам царем стал и Храм на Крови поставил. У нас в России царем интересно быть. Сначала тебя расстреляют, а потом святым сделают, а потом опять на помойку выбросят. Мой дед говорил: «Перенесение порток с гвоздя на гвоздок». Такие дела.

Они кружили по городу, кипучему и богатому, с обилием архитектурных стилей, где довоенный конструктивизм соседствовал с помпезным сталинским ампиром, брежневская пуританская архитектура прорастала буржуазными зданиями с затейливыми башенками и колонками, и повсюду, в просветах домов, золотились купола церквей.

— Ну, вот вам и Храм на Крови. Только чьей тут кровушки больше, царской или народной, это никто не скажет, — произнес таксист, высаживая Алексея в указанном месте. Алексей вышел и остался стоять перед белоснежным, стройным, с обилием византийского золота, храмом.