Виртуоз

По сваренным железным ступеням, вдоль серой бесконечной стены, они поднимались к небу. Останавливались, переводили дыхание. Достигли верхнего уровня. Вышли на стену. Алексей с колотящимся сердцем сделал несколько шагов и заглянул вниз, по другую сторону стены. Под ногами открылась пропасть, глубокий провал с удаленной, мерцавшей водой. В пропасти висела лодка, черная, как гигантский кит, застрявший среди бетонных конструкций. В черном теле зияли огненные надрезы, из которых сыпались искры, изливалась красная жижа, пламенела белая плазма. Лодку резали на части, на сочные ломти. В распилах шипело, скрежетало, словно огненная пила рассекала позвонки, раскраивала скелет. Один из распилов пришелся на название лодки «Царь Михаил Романов». Другая огненная щель рассекала начертанную мелом надпись: «Не валяй дурака, Америка». Третий разрез вонзился в золотого орла. Лодка сотрясалась, издавала мучительный, похожий на стенание звук. Алексей округлившимися, полными ужаса глазами смотрел на истребление лодки.

Виктор Викторович Долголетов, он же Ромул, принимал приехавшего из Швейцарии финансиста, которому доверял размещение своих средств в иностранных банках. Владея акциями Газпрома, сталелитейных компаний, алюминиевых и никелевых корпораций, Ромул постоянно пополнял свое многомиллиардное состояние, размещая деньги в швейцарских банках, в «Барклае», в «Банк оф Америка», «Дейчебанке», а также в офшорных банках Кипра и Каймановых островов. Он приобретал ценные бумаги на фондовых рынках Европы, Америки, Азии, пользуясь рекомендациями опытных игроков, к числу которых принадлежал приехавший из Женевы советник. У советника был голый череп, складчатый затылок черепахи, пронзительные васильковые глаза и вислая розовая губа, свидетельствовавшая о тайных пороках. Он обстоятельно, с множеством примеров, предупреждал Ромула о неизбежном и очень скором, мировом финансовом кризисе.

Объяснял характер американской «финансовой пирамиды», не выдерживающей бесконечных внешних заимствований. Чертил графики ипотечных кредитований, приближавших американскую экономику к краху. Констатировал исчерпанность рынков, переоценку доллара, аномально высокие цены на нефть, рисуя картину ужасающего коллапса, который неизбежно сметет мировую финансовую систему.

— Что же вы предлагаете делать? Отказаться от банковских вкладов? — допытывался Ромул.

— Не надо класть яйца в одну корзину.

— По вашему совету я уже выбрал десяток корзин.

— Надо выбрать еще.

— Советуете Гонконг?

— Кризис сметет Гонконг.

— Советуете банк Токио?

— Кризис сметет банк Токио.

— Советуете Сингапур?

— Кризис сметет Сингапур.

— Что же вы советуете?

— Рассовываете деньги по карманам.

Это была еврейская шутка, которая на минуту развеселила Ромула.

— Так все-таки, что же делать?

— Кризис минует, а русская нефть останется. Потери неизбежны, но они не смертельны. Вкладывайтесь в недвижимость.

Он стал предлагать услуги по покупке золота в слитках, антиквариата, включая картины мастеров Ренессанса и русские иконы. Советовал приобретать большие участки земли в различных районах мира — саванну в Кении рядом с Национальным парком, территории Сахары с подземными линзами пресной воды, австралийские предгорья с неразведанными запасами олова, и конечно угодья русского Нечерноземья, — будущую продовольственную базу планеты.

— А как обстоят дела у президента Лампадникова? Ведь он держит свои деньги в Европе.

— Артур Игнатович просил у меня совета. Я посоветовал ему рассовать деньги по карманам.

Вторично повторенная еврейская шутка, розовая слизистая оболочка губы, складчатая кожа на шее советника вызвали у Ромула легкую гадливость, которая не укрылась от васильковых глаз коммерсанта.

Еще большую гадливость и близкое к истерике раздражение испытал Ромул, просмотрев телевизионный сюжет, где ненавистный провинциал из Тобольска присутствовал на спуске стратегической лодки. Был окружен ликующими рабочими, славящими его, как будущего царя. Его выступление было похоже на тронную речь.

Всякие сомнения отпали. Налицо был заговор. Лукавый и вероломный Лампадников нарушил священную клятву дружбы. Отказывается уступать ему кремлевское кресло. Заслоняет его от народа лжецарем. Воздвигает самозванца, который должен привлечь к себе народные симпатии и отвратить эти симпатии от него, Духовного Лидера, Виктора Долголетова.

Он не стал звонить Виртуозу и Рему, не стал набрасываться на руководителя телеканала Муравина. Впервые пришла ему в голову, жарко обожгла мысль о верных воинских частях. О преданных офицерах двух подмосковных дивизий. О командирах десантных полков, получавших из его рук награды за Чеченскую войну. Ему стало сладко и жутко. Он представлял шелестящий бег по московскому асфальту юрких «боевых машин пехоты» и тяжкое лязганье танков.

Глава шестнадцатая