Виртуальный оргазм

Я высадил Анжелику у дома Надежды. Она клялась ждать и обещала молиться. Бросив машину на стоянке, пошел в офис. Позвонил Олегу, разъяснил ситуацию. Он успел опросить полкоманды, чтобы узнать, где и с кем я пил. А выпить действительно хотелось. Даже не выпить, а напиться. Секса не было, невеста оказалась не моей, вечером – тренировка. Это хорошо, дурь с потом выйдет. В Интернете нашел забавную игру: «Убей Леонардо ди Каприо». Отвратительная графика с хорошей идеей. Колышущиеся волны, голубое небо, из пенистых бурунов то тут, то там возникает башка звездного Леонардо. Заряжаешь двустволку и палишь. Вот Леонардо улыбнулся, а вот полетели в разные стороны его мозги и глазки. Анжелика говорила, что без ума от Ди Каприо. С ней я испытал виртуальный оргазм, а сейчас виртуально убиваю ее кумира… Замигала реклама порносайта: «Малолетки трахают училку», «Русские лолиты с немецкими бюргерами», «Похотливый хряк тети Анфисы», «Студентки МГИМО сосут»… Продукция «Made in Russia». Пэтэушницы с голубой кожей в серых носках и чесучовых панталонах. В ролях немцев – страдающие ожирением грузчики с Казанского вокзала. Прозрачный от разврата хряк тети Анфисы. Свинью элементарно затрахали.

В три позвонила Анжелика.

– Ну как дела, милый? Ты решил все вопросы?

– Нет, Анжелочка. Все очень и очень сложно.

– Когда ты будешь?

– Постараюсь вернуться как можно быстрее…

Она начала звонить с интервалом в полчаса. С каждым разговором ее голос становился жестче. В итоге она не сдержалась:

– Я, по-твоему, кто? Уличная девка по вызову? Я должна сидеть в четырех стенах, пока ты там разруливаешь свои дебильные махинации? Лучше бы я сидела в московском ресторане. Ты испортил мне праздник. Ты бездушный пошляк и эгоист. Покупай мне билет в обратную сторону. Я больше не намерена находиться в вашей деревне.

– Поезд через два часа. Билет тебе завезет мой друг Олег. Привет мегаполису и Энтони!..

Олег мою просьбу выполнил, о чем сожалел. Эта стервоза накинулась и на него. Орала: «Скажи мне, кто твой друг!» Проклинала Ригу. Еще просила уведомить меня, что я конченый ублюдок. Это потому, что я не реагировал на ее звонки.

За полтора часа до начала тренировки я набрал телефон Надежды.

– Надежда, извините, но…

– Ой, Мишенька… Это вы меня, ради Бога, извините. Мне так неудобно перед вами… Это совсем другая девочка. Это не та Анжелика, которую я знала. Мой муж готов был ее придушить. Более того. К моей старшей дочери пришла подруга. Она дочь известного банкира. Так вот, она была в шоке от разговоров Анжелы. Весь словарный запас состоит из названий дорогих фирм, ресторанов и заморских блюд. Гонору у девицы просто море разливанное. Я вас понимаю, я вас очень понимаю, Мишенька… Я, честно говоря, вздохнула, когда ваш друг завез ей билет. Она еще бросила: «Если бы он мне не СВ купил, я бы его в порошок стерла». Ой, подвела я вас. Аж неудобно. Деньги я вам, Мишенька, верну и обещаю найти хорошую партию бесплатно. Договорились?

– Вы так не переживайте, Надежда. Денег не надо. Вы свою работу выполнили, а люди – не часы, гарантии на них нет. А насчет хорошей партии… Я думаю, что еще чуток погуляю. Рановато мне пока в эти партии играть.

История в стиле fine

Саша ходил по Риге и говорил, что уедет в Штаты. Когда напивался, говорил это даже незнакомым людям. Люди реагировали по-разному. Одни искренне сочувствовали, другие фальшиво радовались. Патриоты избили. С последним ударом раздалось, как гонг: «Вали, жидовская морда!» Концептуальность разила привычным антисемитизмом.

Одна девушка попросила взять с собой. Саша сказал, что Штаты – это, прежде всего, freedom, и туда надо ехать полностью свободным от обязательств. Тем более от обязательств перед женщинами.

Девушка влекла. У нее были добрые глаза и такие же намерения. Она встретила его через пять лет в кафе. Вернее сказать, в том же кафе. Внимательно посмотрела на лицо и на одежду Саши. Узнала с тревогой и детским недоумением. Подсела за столик, смахнула нефальшивую слезу и спросила:

– Здравствуйте. А я думала, вы давно уехали. Вы, наверное, меня не узнаете? Пять лет назад вы говорили, что уедете в Америку, и не хотели брать меня с собой.

Саша вспомнил, и ему стало грустно. Оказывается, девушка уже три года как эмигрировала в Германию. На ней был модный шелковый костюм, легкие босоножки и славянская радость. На Саше – старый кардиган, щетина и маска еврейской грусти. Она удивлялась, что его задерживают в Риге, и хвалила Мюнхен. Саша пил водку и говорил про обстоятельства. Все было не так. Говорить, что уедешь в Америку – символ призрачного благополучия. Чем дольше говоришь, тем быстрее чувствуешь себя наполовину счастливым. Статус беженца приравнивался к ореолу мученика. Да воздастся тем, кто страдал!

Алекс страдал. За эти пять лет он попал в аварию, подхватил гонорею и сменил три места работы. Имя он тоже заблаговременно сменил. Но не в паспорте. Просил, чтобы все его звали Алексом. Один раз я заметил, что Македонский был Александром, но не просил делать обрезание имени. Саша ответил: